РЕНЕ ПАПЕ: "Я могу петь Моцарта как Вагнера, а Вагнера как Моцарта"

Беседу вел Владимир ДУДИН
Фото Натальи РАЗИНОЙ

Р.Папе в сцене из спектакля "Парсифаль"

В берлинской Штаатсопер только что состоялась премьера оперы Мусоргского "Борис Годунов" под управлением Даниэля Баренбойма и в постановке Дмитрия Чернякова (читайте о ней в одном из ближайших номеров "Культуры). В заглавной партии выступает один из самых ярких нынешних басов среднего поколения Рене ПАПЕ. А не так давно певец выступил в Петербурге на сцене Мариинского театра, исполнив партию Гурнеманца в вагнеровском "Парсифале" под управлением Валерия Гергиева. Рене Папе родился в Дрездене и получил музыкальное образование как участник всемирно известного "Kreuzchor" в Дрезденской консерватории. На международный уровень певец впервые вышел в 1995 году на Зальцбургском фестивале, куда сэр Георг Шолти пригласил его на партию Зарастро в опере Моцарта "Волшебная флейта". В 2001 году журналом "Musical America" Папе был назван "Певцом года".

    

- Вы впервые побывали в России. А до сих пор почему не получалось приехать?

- Прежде всего из-за нехватки времени - очень много выступаю в странах Западной Европы. Но с тех пор, как я встретил маэстро Гергиева, мы вместе все время пытались организовать мой русский ангажемент, и вот наконец это случилось. Я очень рад был оказаться в Петербурге и никаких проблем и затруднений в общении и понимании не встретил. Надеюсь, в будущем смогу приезжать сюда чаще.

    

- А с русским языком отношения налажены?

- Не так легко, но поскольку я родился в Восточной Германии, то вынужден был учить его в школе. Правда, на сегодня уже успел его забыть - не было возможности ездить в Россию и учить русский репертуар.

    

- На концертном исполнении "Иоланты" в Мариинском театре вы были замечены в пиджаке преуспевающего бизнесмена. Каково у вас соотношение бизнеса и творчества?

- Да я пришел как обычный слушатель, просто в хорошем пиджаке и джинсах - вот и все. Я совершенно не бизнесмен. Я - певец и люблю заниматься музыкой. Хочу доносить музыку до людей, хочу сделать их счастливыми. Если человек проводит три или пять часов в опере, то нужно, чтобы домой он возвращался с новым ощущением в душе.

Если в двух словах все-таки постараться описать мой бизнес, то он заключается в том, чтобы собирать людей для того, чтобы они слушали музыку, чтобы с помощью музыки объединялся весь мир. Это то, чем сегодня занимается Гергиев - он пытается объединить культуры, принести русскую культуру в другие страны. Мне очень импонирует то, что делает ваш маэстро, и я рад, что могу принять в этом посильное участие.

    

- Ваша задача - удержать публику в зале. Но сегодняшней молодежи многочисленные СМИ, кажется, целенаправленно предлагают вакцину против культуры. Какие нужно приложить усилия, чтобы убедить подростков прийти и послушать, к примеру, Вагнера?

- На самом деле достаточно всего лишь выйти на сцену и начать петь. В мире существует немало, в том числе и молодых, поклонников Вагнера. Хотя, разумеется, заставить любить Вагнера невозможно. Если вы его любите - прекрасно, если нет - нужно подождать. Спору нет: музыка Вагнера - сложная, обращенная к интеллекту, длинная по времени. Молодым людям, если уж они приходят в оперу, нравится что-нибудь покороче - максимум три, три с половиной часа. Если же речь заходит о пяти - шести часах в оперном театре - для этого надо действительно любить музыку. Если вы встречаете человека, который никогда не был в опере, а вы предлагаете ему туда пойти, то, наверное, начинать следует с "Волшебной флейты".

    

- И все же это идеальный путь. Есть масса более сильных и доступных соблазнов для молодежи - кино, дискотеки, клубы. Как быть опере?

- Начинать нужно с изменений в системе образования, с самого детского возраста, с детского сада. Еще более важная задача стоит перед родителями. Изменения должны исходить от правительства, чтобы культуру сделали неотъемлемой частью жизни, чтобы дети после того как вырастут, не теряли бы эту культуру. Чтобы они росли и знали, что вот это фортепианный концерт, это скрипичный, а это - опера. Что же касается компьютеров и дискотек - таково наше время. Зато есть выбор. И это нормально. Единственная вещь, которая ненормальна, - то, что во всем мире люди теряют концепцию культуры, отрываются от нее. Нужно искать обратный путь. Правительства всех стран мира должны заботиться об этом. Это даже не экономический вопрос, потому что без культуры и образования не будет никакой экономики. С потерей культуры экономика пойдет на спад значительно быстрее, нежели это происходит сейчас.

    

- Я чувствую, что у вас почти законченная система взглядов и нужно срочно браться за реформирование мировой культуры.

- Если мне дадут такие полномочия, то я, может быть, и займусь этим.

    

- А что вы нашли для себя в Вагнере?

- В его операх очень интересный литературный язык либретто. И конечно, эмоции. Кроме всего, в большинстве партий Вагнер сочинял очень удобную для пения музыку. Конечно, для тех, у кого имеется голос. Вагнер для меня - во многом камерная, а не только громкая музыка. Это не то, чтобы на протяжении пяти часов - сила, сила и сила. Мне нравятся его оперы "Лоэнгрин", "Тангейзер", но гораздо больше я люблю последние - тетралогию, "Парсифаль" и "Тристан". Например, "Майстерзингеры" - действительно прекрасное произведение, вся партитура воспринимается как настоящая камерная музыка.

    

- Может быть, это взгляд последней трети ХХ века - видеть в Вагнере камерную музыку? А на самом деле голоса стали слабее.

- Не думаю. В мире существует довольно много мощных вагнеровских певцов. Возможно, дело в интерпретации. В любом случае не может быть лишь громко, громко и громко. Это зависит не только от голосов, но также от оркестра и дирижеров. А дирижеры изменились. Пятьдесят лет назад были другие дирижеры. Валерий Гергиев, Даниэль Баренбойм, Джеймс Ливайн находят множество нюансов в партитуре, которые несут иную информацию. В музыке Вагнера обнаруживается намного больше света, оттенков. Я, например, могу петь Моцарта как Вагнера, а Вагнера как Моцарта. А Верди, в свою очередь, петь, используя краски Вагнера и Моцарта.

    

- То есть вы - не пурист?

- Ни в коем случае. Вагнер сочинял, зная и любя музыку Моцарта. А мы всего лишь интерпретируем. Мы можем интерпретировать Вагнера, зная Моцарта, Шумана. Мы - тоже творцы, но у нас есть рамки, внутри которых можно творить, но новое произведение мы все равно не сможем сотворить. Можно использовать интеллект, дух, интерпретации прошлого.

    

- Не так давно на "Deutsche Grammophon" вышел альбом с вашим участием "Mein Herz brennt", который вдохновила музыка группы "Раммштайн". Откуда такое увлечение?

- Это был, если можно так сказать, дружеский проект. Я и два моих друга - продюсер и композитор - хотели сделать что-то интересное. "Раммштайн" играет тяжелый рок. Мой друг по фамилии Раш интерпретировал эту музыку совершенно по-другому. Были использованы преимущественно стихотворные тексты "Раммштайн" и лишь немного - мелодии. Этот альбом мы записывали с симфоническим оркестром. Я совсем не копировал, пел по-другому. Получилась совершенно другая музыка, что-то похожее на современную, написанную в рамках академической традиции.

    

- То есть в опере вам стало немного тесно?

- Пока еще нет. Существует большое количество оперных партий, которые мне хотелось бы освоить. Новые проекты, в том числе crossover-проекты, вызывают у меня прилив вдохновения. Мне также нравятся бродвейские мюзиклы, и я охотно принимаю участие в подобных проектах. Еще одно огромное поле деятельности - песенные циклы Шумана, Шуберта, Мусоргского. Пока я этим не занимался, но собираюсь.

КРАСКИ МИРА

• РЕНЕ ПАПЕ: "Я могу петь Моцарта как Вагнера, а Вагнера как Моцарта"
• Свиньи в обозе крестоносцев
  Выставка средневекового искусства в Берлине
• Эхо террора
  Канадцы стали читать меньше художественной литературы
• Пелл Джеймс покоряет Европу
• Славянская "Русалка" на родине Андерсена

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Сарай - лодка - сарай
• У Джеймса Бонда новая девушка
• Проклятые кроликом впереди