Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 11 (7521) 23 - 29 марта 2006г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СобытиеЕсть ли жизнь после классики?"Газета "Русский инвалидъ" за 18 июля..." в "Et Cetera" ТЕАТРНаталия КАМИНСКАЯ
Первая премьера в новом здании "Et Cetera" увидела свет не в большом зале, уже знаменитом своими креслами разных форм и стилей, а в строгом малом, носящем название "Эфросовский зал". Но и этому спектаклю предпослана небольшая игра со зрителем. Программка выглядит как та самая, известная дореволюционная газета "Русский инвалидъ": на желтоватой бумаге отпечатаны действующие лица и исполнители, полный текст небольшой по объему пьески Михаила Угарова, а оставшееся пространство полос заполнено объявлениями о лечении мигрени, продаже английского кэба новейшей модели и прочими рекламными радостями конца XIX века. Так что к моменту открытия занавеса зритель вполне готов к сценам из жизни конца позапрошлого столетия. Апологет новой драмы Михаил Угаров сам поставил пьесу, которую, впрочем, написал довольно давно. Перед нами - классический постмодернизм, чистый, как тургеневская девушка или чеховская меланхолия. Теперь так не пишут, и Угаров в том числе. "...хорошая моя! У вас очень хорошее, доброе сердце - и вы не можете делать гадкие вещи!" - так изъясняется главный герой, литератор Иван Павлович, одинокий, немолодой мужчина, жертва несчастной любви, интеллигент, пописывающий в газету путевые заметки. Живет Иван Павлович в уютной городской квартире вдвоем со старой нянькой Нютой (Татьяна Владимирова), и навещают его юные племянники Алеша (Алексей Лонгин) и Сашенька (Наталья Житкова). Комната на сцене "Et Cetera" представлена художником Андреем Климовым в нарочито добротных реалистических традициях: дубовые панели стен, уютный "фонарь" эркера, китайские вазы, кожаное кресло, клетчатый плед. И журчат роскошные диалоги героев, стилизованные под великую русскую литературу столь искусно, что едва-едва виден временной подвох. Тот самый постмодернистский вывих, который, понятное дело, случился не при Тургеневе или Гончарове, а в ту пору, когда Михаил Угаров, расставаясь с прошлым, выяснял отношения с современностью. Ключевая фраза главного героя: "Нельзя позволять впутывать себя в сюжет!" А "сюжет" у Ивана Павловича имеется, и он до оскомины мелодраматичен, почти бульварен. Наш герой связался с замужней женщиной, которая крутит им не хуже героинь Достоевского, то зовет, то бросает. Уж Иван Павлович сломался, даже слегка помешался от душевной драмы, путает зиму с летом, из дома не выходит, знать никого не желает. А она опять позвала: приди, мол, на вокзал, бежим вдвоем. Нет, Иван Павлович так и не явится на свидание: то ли время упустит, то ли сознательно притормозит. Однако к финалу вдруг сменит чеховские штаны на черные с большими карманами джинсы и, закинув рюкзак за плечи, выйдет на некую железнодорожную станцию: то ли "сюжет" отменяется, то ли все же намечается новая история взамен уже пережитой истошной литературщины? Впрочем, не это важно. Ивана Павловича играет любимый угаровский актер Владимир Скворцов, тот самый Илья Ильич в знаменитом "Облом off". Играет, идеально воплощая постмодернистскую интонацию. В его герое есть нечто аномальное, некая аутистская зацикленность на мелочах и подробностях. Есть неизжитая детскость. Есть и рвущаяся наружу агрессия, правда, чисто интеллектуального свойства. Но ведь и само сочинение Угарова, открыто декларирующего ныне потребность сцены в матерщине и маргинальных событиях, полагающего именно в них новую правду жизни, насквозь интеллигентское и даже по-своему высокодуховное. Как бы Иван Павлович ни нападал на "сюжеты", опошленные и облупленные от долгого употребления, но погружение его в детали и детальки собственного быта и собственного окружения выписано автором слишком тонко и филигранно, чтобы просто махнуть на него рукой. Одно рассуждение о печке чего стоит: "У ней на темной дверце отлит изогнутый цветок лилии... Вьюшки ее - как пуговички на мундире начищенные..." Ну и так далее, и еще всякие вкусности. Это вам не Сорокин с его "Романом Романом", где великолепие слога "Дворянского гнезда" внезапно срывается в чудовищные конструкции "подлежащее - сказуемое" и где сказуемое это обозначает жуткие поступки. У Угарова все интеллигентно от начала до конца, и даже бунт против литературщины отступает перед прелестями литературного слога. К тому же есть проклятая темка, просвечивающая в названии. Инвалидность отечественной души - она ведь константа, хоть вписывай себя в сюжет, хоть беги от него прочь. Классическая постмодернистская пьеса Михаила Угарова просвечивает любовью к самому предмету отрицания и насмешки, то есть к классической русской словесности. Также в рубрике:
|