Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 18-19 (7528) 18 - 24 мая 2006г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Телевизионный смотрительИ дом построю в нем..."40-е. Большие игры маленьких людей" на "Культуре" ПРЕМЬЕРААнастасия МАШКОВА Начать, наверное, надо с того, что даже накануне Дня Победы этот документальный проект - дилогия Ивана Твердовского "Большие каникулы 30-х" и "40-е. Большие игры маленьких людей" - были показаны в заполуночном эфире. Хотя и произошло это на канале "Культура". Таким образом, мы сразу же можем отправить данное произведение в резервацию документального арт-хауса, где маленькие фильмы очень больших режиссеров гордо демонстрируют великие возможности современного неигрового кинематографа. В настоящий момент, когда идеологическая цензура пала, технологии сделали рывок вперед и существенно облегчили работу искушенных энтузиастов, все выстроилось именно в такой последовательности. Пусть отдельные опыты будут скромны. Зато вклад в мировое кино отдельных энтузиастов безграничен. В великом неигровом кино брезжат сюжеты великих авторских фильмов... Вся соль в том, что в старом док. кино, да что там, в банальной "хронике" можно обнаружить образы из произведений великих Авторов. И вот уже эти произведения демонстрируются в синематеках, "их стыдно не знать", они даже попадают в прайм-тайм... "40-е..." - это (в большей степени, нежели эффектные "Большие каникулы 30-х") киноведческое кино, архивный опыт. И в том и в другом фильме изначально заявлен посыл: смешать хронику разных стран, дабы выявить общие токи, общие образы времени. Автором сценария и той и другой работы выступил научный руководитель Госфильмофонда РФ Владимир Дмитриев. Однако в фильме "Большие каникулы 30-х" у автора сценария Дмитриева появляются не то чтобы соавторы, но полноправные партнеры, единомышленники и соигроки в заявленной Дмитриевым игре. Это автор закадрового текста, известный киножурналист Денис Горелов, и режиссер (а также - актер и телевизионный ведущий) Иван Дыховичный. Не будем даже выяснять, что появилось раньше: сценарий Дмитриева и режиссура, сборка смыслов на монтажном столе Ивана Твердовского или вот этот остроумный каскад словесных реприз и гэгов Горелова, озвученный Дыховичным. Они все - в теме фильма, рассказывающего, как недолго осваивали свободу и радость земного бытия на всех континентах, под всеми мыслимыми и немыслимыми идеологическими "надстройками". Это очень весело и очень грустно... И невероятно красиво. Старая черно-белая фотография, ни для кого уже не сенсация, стала драгоценным, в самом прямом смысле этого слова, арт-объектом: деньги-то платят куда бЧльшие, нежели за живопись того же периода. И "Большие каникулы" открывают то же качество в хронике. Впрочем, если ценители готовы купить и обрамить рамкой старый отреставрированный фотокадр, то для того, чтобы стал документальным "хитом" рулон хроники, пусть и отреставрированной "по последнему слову", "рамочку" приходится придумывать куда как сложнее и искуснее: тут и озвучание нужно особое, и саундтрек "продвинутый", и голос за кадром... И конечно, пресловутый подбор кадров: нереальная, ныне уже не существующая красота, стильное ретро, тот самый "гламур", все надо выбирать из тонн архивной "руды". "40-е..." поставили перед сценаристом и режиссером (ими опять выступили В.Дмитриев и И.Твердовский, кроме того, как заявлено в титрах, и тот и другой фильм - это "проект Владимира Савельева"), впрочем, не только перед ними, но и перед всей командой задачу иной сложности. Тут нет "угара преображения" (так назван неоконченный роман Стефана Цвейга о Европе между двумя великими войнами: об экономическом чуде, его соблазнах, музыке и танцах эпохи, об индустрии досуга, что появляется именно в 30-е, о той цене, что платит за нее "маленький человек"). Тут - трагедия миллионов. Говорить об этой теме можно до бесконечности. Создатели фильма переключают фокус внимания с "Мы, народ..." на "Я", на индивидуальную муку и индивидуальный подвиг. Как им это удается? О, для понимания надо смотреть кино. Представляя фильм Твердовского аудитории фестиваля архивного кино "Белые Столбы"-2004, Владимир Юрьевич Дмитриев отдельно отметил и еще одну, внутреннюю задачу, своего рода "закон, над самими собой поставленный": хотелось сделать документальный фильм без всякого дикторского текста. Однако, как уже тогда отметил Дмитриев, для выхода картины в телевизионный прокат дикторский текст все же необходим, он будет написан. Он и есть, скупое перечисление дат, событий, укладывающееся во временные рамки 1939-го (начало Второй мировой) и 1949-го (СССР успешно осуществляет испытание ядерное оружия), в общем, перечень "больших игр". Тем поразительнее то, что каждый зритель вычитывает из кинохроникальных материалов. Растерявшиеся взрослые и дети-свидетели - на мой взгляд, вот два главных смысловых лейтмотива этого фильма. И эти пронзительные кадры-эмблемы (игры маленьких людей с их невероятными кульминациями) с течением кадров, с умножением экранного времени все больше и больше передоверяются, как будто бы переходят к "детскому взгляду". А кто эти дети, как не представители великого поколения авторской кинематографической режиссуры? Ведь мы все где-то, подчас даже в цвете, видели эти кадры: россыпь человеческих тел вдоль полотна железной дороги; юноша, обреченно бегущий куда-то в неизвестность под автоматными очередями; разрушенный храм, где повержено распятие и снег засыпает алтарь; колонна солдат, чьи ноги не просто месят военное бездорожье, но как бы движутся "по воде аки посуху"... Конечно, сразу же вспоминается "Зеркало" Тарковского. Вспоминается его старший товарищ Анджей Вайда. Кадры гетто и концлагерей предвосхищают странную поэтику сугубо жанрового кино Романа Поланского, окончательно "расшифрованную" "Пианистом". Становится понятен программный посыл названия раннего фильма Жан-Люка Годара - "Маленький солдат"... И весь Герман-старший сразу же приходит на ум. И становится понятно, почему весь мир влюбился в "На последнем дыхании" Годара и Франсуа Трюффо. Это поколение великих постановщиков, рожденных до 1946 года. Спасибо Андрею Шемякину за программу "Документальный Тарковский" в его авторском цикле "Документальная камера" на "Культуре": не "по верхам" и не благостный там был разговор, многое в том разговоре возникало - из несбывшегося. Критик напомнил, что "Зеркало" изначально задумывалось как некий парадокументальный проект, но, поняв, что зафиксировать жизнь человека в максимально близкой к документальной манере невозможно, Тарковский передоверил своему кинематографическому альтер-эго собственные сны, события личной жизни и все те же документальные кадры-эмблемы. Память индивидуальная и коллективная. Когда надо было выразить невыразимое, режиссер... пошел в киноархив. И наложил поэтические строки собственного отца на кадры неведомых (или почти неведомых, кто их вспоминает поименно при очередном просмотре) операторов. "Я вызову любое из столетий...". Но самое поразительное, что очень похожие образы уже существовали в поэтике Тарковского, в его ранних, снятых до "Зеркала" фильмах. Судьбы многих из перечисленных классиков полны невероятных, романных совпадений, это, что и говорить, "жизнь как роман". Но когда речь заходит об общем коллективном опыте поколения, то выясняются вещи странные: где-то они уже все это видели... Где? Разве не понятно, что узнать об этом так легко, если ходить в киноархив без задачи проиллюстрировать текст? Также в рубрике:
|