Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 28 (7589) 19 - 25 июля 2007г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Курсив мойПеречитывая киноТри книги интервью в серии "Арт-хаус" ТЕНДЕНЦИИСергей ШПАЛОВ В первой половине 1980-х годов у нас издали несколько сборников интервью с выдающимися кинорежиссерами, среди которых были Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Ингмар Бергман. Помню то упоение, с которым я читал беседы с Феллини и Бергманом (они интересовали меня в первую очередь), ту радость, которую дают присутствие при разговоре со значительным человеком, и расширение представления о его произведениях. Это ощущение, что у тебя открывается третий глаз. Жанр интервью очень непрост, рискован (легко вывалиться за пределы элементарного вкуса), но именно в интервью (язык не обманешь) максимально раскрывается личность творца, что крайне важно для понимания того, как и для чего он создал то или иное свое произведение. Это тот редкий случай, когда письменный жанр способен расширить возможности восприятия кино. Правда, для этого необходимо страстно любить его. Вспомнить все это меня заставило петербургское издательство "Азбука-классика", начавшее выпускать серию "Арт-хаус", в которую войдут книги интервью с деятелями современной культуры. С небольшим временным интервалом в свет вышли книги, посвященные Джиму Джармушу, Квентину Тарантино и Сержу Гензбуру. Начало очень даже неплохое. Все три персонажа - культовые. Но культовость их разного свойства, что очень хорошо демонстрируют книги. Столь же ярко они показывают, насколько тип личности накладывает свой отпечаток на художественную деятельность. Возьмем Джармуша. В одном из интервью он говорит: "Я чувствую, что не могу до конца выразить словами свои мысли. В моих фильмах, в сценариях, которые я пишу, очень короткие диалоги, и часто - а точнее, всегда - моим героям трудно общаться друг с другом. Мне нравится речь, нравится слушать, как люди говорят, как они что-то недоговаривают. Я люблю, когда люди выражают свои мысли не слишком внятно и членораздельно. Но мои собственные мысли - мне неприятно просто их высказывать". А ведь Джармуш шел к кино от слова: он изучал в университете литературу, последний семестр провел в Париже, где стал посещать Синематеку, это и определило его судьбу. Изображение взяло верх над словом. Хотя замысел нового фильма он облекает именно в слово: он делает большое количество записей, заметок, которые всплывают при подготовке сценария. Фильмы Джармуша оказываются органичным продолжением их создателя (воистину - "авторское кино"): они немногословны, временами косноязычны, неторопливы, задумчиво минималистичны. Год от года, от интервью к интервью ему задавали одинаковые вопросы, но самое удивительное - он на них отвечал практически одними и теми же словами. Очевидно: разговор - это не его стихия. Иное дело - Тарантино. Причем иное по всем статьям. В пятнадцать лет Тарантино бросил школу, в девятнадцать ушел из дома, в двадцать четыре написал первый сценарий, в двадцать восемь снял "Бешеных псов". Помешанный на кино, он знает о нем все. Себя Тарантино называет кинофриком, но больше он напоминает зверя, органично существующего в необъятном мире кино. Недоученный грамоте, он пишет с чудовищными ошибками, не знает, как расставлять знаки препинания, при этом сочиняет изумительные диалоги, строит утонченные сюжеты. Тарантино болтлив (он второй в Голливуде после Мартина Скорсезе по скорости словоизвержения), болтливы и его фильмы. Но болтливость эта высочайшего качества. Журналисты в течение довольно длительного времени терзали Тарантино одинаковыми вопросами, можно изумляться тому, как ему удается практически не повторяться. Опубликованные беседы на фоне его фильмов свидетельствуют о том, что в этом самоучке гармонично сошлись интеллект, культурная вменяемость и звериное ощущение чувственного мира. Пусть морщат носы ценители "высокого искусства", пусть по инерции поносят Тарантино последними словами. Из истории мирового кино его уже не вырубить и топором. И вот третий персонаж - Серж Гензбур. Певец, поэт, композитор, сценарист, актер, режиссер. Прожигатель жизни, алкоголик и заядлый курильщик, бабник и гомосексуалист. "Священное чудовище", получившее от буржуазного французского общества лицензию на скандалы и эпатаж - ничего подобного тому, что он делал и говорил, не мог делать и говорить никто другой. Гензбур был позером, что само собой подразумевает избранное им амплуа. В книге это качество предстает практически в чистом виде, что очень раздражает. Разглагольствующий и кривляющийся на тему собственной смерти Гензбур напоминает его героя из фильма "Шарлота навсегда", который блевал перед крупно взявшей его камерой. Просто так захотелось. Тем не менее Гензбур был и остается важной персоной во французской культуре. И еще - героем своего времени. "Азбука" сделала знатный подарок. Прочитав эти три книги, хочется спросить: так, кто следующий? Также в рубрике:
|