Японский режиссер Тадаси Судзуки - первый друг Чеховского фестиваля и старый знакомый российских театралов. По степени знакомства он уступает разве что Доннеллану, ибо в отличие от него поставил с русскими артистами пока лишь одного "Короля Лира" в МХТ. Когда-то впервые увиденные спектакли Судзуки производили сильнейшее впечатление, а теперь то ли глаз замылен, то ли все японское перестало быть для нас такой недостижимой экзотикой, но прежнего эффекта больше нет. Спектакль "Идущие и уходящие" - это синтез концерта с драматическим действием, первую часть занимает пение настоящих буддийских монахов, вторую - спектакль "Дионис". Этот "Дионис" - не совсем та постановка, что была сделана Судзуки более десятилетия назад по греческой трагедии. Здесь скорее - некий итог художественных идей и приемов режиссера, связанных с европейской драматургией - от античности до Чехова. Потому нынешний "Дионис" насыщен цитатами из прежних спектаклей: то шесть инвалидных колясок появятся (знакомый атрибут его "Короля Лира"), то персонажи-призраки (пьеса "Иванов", показанная на предыдущем Чеховском фестивале). Число "шесть" - то ли магическое для японского режиссера, то ли оно что-то значит в буддийской иерархии ценностей. Потому что и колясок на сцене шесть, и стульев шесть. А сначала, в первой части спектакля, появятся шесть монахов. Появление это потрясающе красиво - на пустой сцене мужчины в больших белых воротниках поверх платья и с сиреневой тканью, брошенной на колени, как бы зависают в воздухе. Появляется женщина и производит ряд таинственных для нас эволюций с экзотическими музыкальными инструментами. Эта женщина - знаменитая перкуссионистка Мидори Такада. А монахи, как уже было сказано, настоящие - члены группы "Сингонсеме Самгха". В названии есть указание на певческие функции этой религиозной группы, ее члены поют сутры. В спектакле они спели пять сутр, смысл которых свелся примерно к следующему: все недостижимо, и вообще ничего нет, и все нам только кажется. Во второй части спектакля, в этом сухом и стильном дайджесте из мировой классики, вдруг и вспомнилось содержание сутр: дескать, и Шекспир, и Софокл, и Чехов нынче - тоже лишь мираж, обман культурной памяти. А во время песнопения думать совсем не хотелось, потому что зрелище и звучание неумолимо вгоняли в транс и, скорее всего, для этого и были предназначены.
Тадаси Судзуки прежде был интересен тем, что соединял древнюю японскую традицию с современным мышлением, прививал восточной культуре европейскую прививку, и наоборот. Культ телесной выразительности, мышечной и голосовой силы в его спектаклях сочетался с неожиданными концепциями пьес мирового классического репертуара. Но в нынешнем спектакле режиссер предстал человеком, уставшим от экспериментов. Он будто заявляет зрителю: я возвращаюсь, припадаю к истокам. Однако для подлинности истоков его нынешний спектакль слишком симметричен, графически просчитан. Да и цитаты из прежних увлечений античностью и Шекспиром напоминают о том, что режиссер очень долго уходил от сутр в стихию диалогов и монологов другой цивилизации.
Также в рубрике:
ТЕАТР
Вечерние сутры "Идущие и уходящие - возрождение традиций"
