Тайна девушки с улицы
Премьера "Пеллеаса и Мелизанды" в Штутгарте
Михаил МУГИНШТЕЙН
Штутгарт
Тандем Йосси Вилер - Серджо Морабито (режиссура и драматургия спектакля) - один из лидеров оперного театра. Многочисленными премиями и званием "Постановка года" (опрос ведущих критиков Европы в немецком журнале "Opernwelt" ) отмечены их спектакли "Ариадна на Наксосе" Р.Штрауса (2001, Зальцбург), "Норма" Беллини (2002), "Доктор Фауст" Бузони (2005), "Альцеста" Глюка (2006, все - Штутгарт). Жаль, правда, что перенесенная в московскую Новую Оперу новаторская, отточенная "Норма" (первый показ Вилера - Морабито в России) не произвела впечатления на жюри нашей "Золотой Маски". Впрочем, мастерам не до того. Их новая штутгартская продукция, "Пеллеас и Мелизанда" - перенос известной постановки из Ганновера (2003), показанной также на престижных фестивалях в Эдинбурге и Вене. Как и другие работы дуэта, она пленяет ручной выделкой. Это тем более необходимо, что ориентированная на дух (но не букву) произведения концепция активно приращивает современные смыслы. На штутгартской сцене в отличие от драмы Метерлинка - Дебюсси нет таинственной страны Аллемонды, символистского приюта блуждающего человечества. Вместо старинного замка королевской династии или хотя бы подернутого патиной фамильного особняка fin de siecle (1902, премьера оперы) перед нами современная просторная и светлая (в Аллемонду почти не проникает солнце) квартира в стиле хай-тек где-нибудь на авеню Монтеня. Здесь, в элитном 16-м квартале Парижа, среди офисов известных фирм (район Елисейских Полей) обитает респектабельная и хорошо узнаваемая семья. Виртуозная разработка персонажей дает легенду каждого. Глава рода Аркель в джинсах (бывший слепой и древний король в первоисточнике) явно прошел путь французского интеллигента левых взглядов. Последователь Сартра, участник антибуржуазных молодежных выступлений и сексуальной революции 1960-х, ныне мудрый гуру с неизменной трубкой и кисетом табака (марихуана давно забыта), живущий в замке европейской толерантности (ее подчеркивает китайский бас Лианг Ли). Ему здесь комфортно вместе с дочерью Женевьевой, чей застывший позитив с радостной улыбкой выглядит не всегда адекватно. Тем более что у сыновей Женевьевы, сводных братьев Голо и Пеллеаса, свои проблемы. Рано постаревший Голо прикрывает комплексы имиджем властного хозяина дома (сценически интересный Оливер Цварг). У него сложные отношения со всеми, в том числе и сыном от первого брака Иньольдом (современный подросток с азиатской внешностью и бурным поведением переходного возраста). Напротив, Пеллеас - славный малый спортивного вида (бег по утрам и др.) - никак не может расстаться с затянувшимся детством (оптимальная работа Виля Хартмана). Любовь Мелизанды, предчувствующей все раньше него, дает прозрение. Первый толчок - мирный семейный вечер в начале 3-го акта (в опере - известное свидание героев у башни с падающими волосами Мелизанды): тонкая, подспудная игра на виду у всех заканчивается взрывом-объятием. Но конфликт гасит Аркель, передающий по кругу свою трубку мира. Театральная полифония сцены впечатляет. С этого момента взросление Пеллеаса трагично. Любовь настигла его: он решает проститься с Мелизандой и уехать. Однако прежде его настигает выстрел Голо, понявшего, что отношения его жены с братом далеко не детские. Резко переосмыслена Мелизанда - зерно конфликта (сошедшая с котурнов оперной героини Алла Кравчук). Маленькая девушка с улицы, в короткой джинсовой юбке, воровато озираясь и сняв босоножки, чтобы не шуметь, проникает в этот буржуазный дом. Она хочет просто попить хорошей минеральной воды, но остается здесь до самой смерти. Став женой уводящего ее Голо (когда он накидывает на нее пиджак, она проверяет наличие бумажника), Мелизанда пытается хотя бы внешне соответствовать новому статусу (о прошлом напоминает двойник - странствующая по дому и ворующая бродяжка). Истина в том, что эта уличная птичка, жертва глобального мира и чужестранка без паспорта EU, как никто, несет в себе "трагизм повседневности" (Метерлинк). Голо добивается от нее правды об их отношениях с Пеллеасом, когда она уже умирает. Но ее правда в другом измерении. Она таинственна и уйдет вместе с ней. В этой тайне духа - прямая связь спектакля с символистским первоисточником Метерлинка - Дебюсси. Сомнения все же остаются: интеллектуально возбуждающая постановка и даже эмоциональные попадания в произведение не могут скрыть разрыва. В пьесе и опере неизвестно откуда и как попала Мелизанда в Аллемонду, где обитают даже не люди, а "души людей, реальные своей нереальностью" (Реми де Гурмон). В спектакле жесткая реальность, в том числе происхождение героини, читается сразу (этому отвечает и напористая, без рафинированных деталей дирижерская манера японца Тецуро Бана). Замкнутого символистского мира поначалу нет, и экзистенциальное напряжение - "там, внутри" - (Метерлинк) вызревает мучительно. Однако в главном - исследовании психики, которую ранит "ситуация человека в мире", стремлении дойти до сути трагического - радикальный театр Штутгарта рассказывает все ту же грустную историю о заблудившихся детях рода человеческого.
