АЛЕКСЕЙ ЛЕВИНСКИЙ: "Меня притягивают возвращения"

Беседу вел Павел ПОДКЛАДОВ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА

А.Левинский

Режиссеру и актеру Алексею ЛЕВИНСКОМУ 28 июля исполнится 60. Прожил он эти годы счастливо. Потому что всегда занимался любимым делом и - самое главное - при этом никогда себе не изменял. Может быть, сказывалось то, что еще в юности в него каким-то неведомым образом попала "искра" Всеволода Мейерхольда. Учась в Школе-студии МХАТа, Левинский на третьем курсе поставил "Мещанскую свадьбу" Брехта, а на четвертом - "Балаганчик дона Кристобаля" Лорки. Потом, уже став артистом знаменитого в те времена Театра сатиры, он собрал компанию единомышленников (в числе которых - немало нынешних звезд) и стал экспериментировать в большом репетиционном зале, который нынче называется "чердаком". На его необъявленные в афише спектакли зрители пробирались порой как подпольщики на сходку, по списку. Поставленный им в те годы спектакль "В ожидании Годо" некоторые критики до сих пор называют "лучшим российским Беккетом ХХ века". Тридцать лет назад, придя в Студенческий театр МГУ по приглашению Виктюка, Левинский поставил "Гамлета", тогда же был образован костяк его студии, которая носит несколько вызывающее название "Театр". Сейчас спектакли Левинского идут в разных театрах, в том числе за границей. Но свою "бродячую" студию он не бросает, после пожара в Театре "Около" она обосновалась в Театральном доме "Старый Арбат". В ее репертуаре - Чехов, Беккет, Дурненков и даже пьесы традиционного японского театра Но. В том, что студия до сих пор жива, огромная заслуга мамы Алексея - актрисы, писателя и режиссера Ганны Грановской, память которой чтят все, кому посчастливилось с ней общаться. Несколько лет назад Юрий Погребничко пригласил Левинского сыграть Несчастливцева в спектакле "Нужна трагическая актриса" и теперь занимает почти в каждой своей новой постановке. За работу в Театре "Около" Алексей вместе с коллегами в 2005 году был удостоен Государственной премии России. Сейчас Левинский работает как режиссер в нескольких театрах: Ермоловском, "Около", преподает в Центре им. Вс. Мейерхольда, иногда - за границей.

    

- Вы - профессионал. А ваша студия, как принято говорить, любительская. Это не диссонирует друг с другом?

- Работа с актерами-любителями - это вообще особое дело. Интересен процесс. Меня вообще всегда больше занимает процесс, чем результат.

    

- Значит, ты мог бы заниматься только исследовательской работой в театре и только раз в год играть?

- Наверное, мог бы, если бы это было связано с какой-то учебной задачей. Если ты занимаешься каким-то исследованием, то показы могут быть редкими, причем для специальной публики.

    

- А как же контакт, взаимообмен энергией со зрителем?

- Все зависит от задачи. Но даже в учебе зритель все равно нужен. Пусть раз в год. Зритель - это составная часть работы на каком-то ее определенном этапе. Как свет, звук, декорация. И в связи со зрителем работа может стать весомей, интересней.

    

- Как ты думаешь, есть ли у тебя "твой" зритель, которого ты считаешь идеальным?

- Для меня нет такого понятия - "идеальный зритель". Для меня хороший зритель - это разный зритель. И по возрасту, и по характеру, и по сути восприятия.

    

- Ты интуитивно выбираешь драматургию для разных театров, или у тебя есть продуманная линия, методика?

- Нет, это, конечно, субъективно. Руководствуюсь только интуицией. В своем выборе всегда исхожу из ситуации: компании, в которой буду работать, места и атмосферы. Ситуация определяет не только выбор пьесы, но и методику работы. Руководствуюсь и своим чувством данной пьесы, данного текста. Начинаю представлять, что бы мне, как зрителю, хотелось услышать, "в чьих устах". Думая, например, о пьесе Мольера, я представляю актеров-комедиантов, безусловно, профессионалов, которые могут надеть маску. А Достоевский требует серьезности по отношению к автору без какого-либо комедиантства. И это, скорее, годится для студии, для людей, которые больше озабочены смыслом, чем демонстрацией игры. Но и демонстрация игры тоже может иметь смысл.

    

- Вы всегда относились к режиссерам "классической закалки", если иметь в виду драматургию. Но с недавних пор и в студии, и в Ермоловском театре занимаетесь современной драматургией, в частности пьесами Вячеслава Дурненкова. Чем это объяснить?

- Наверное, духом времени. Мне, как зрителю, сейчас больше хочется услышать какие-то незнакомые тексты, почувствовать себя не знающим, что случится через минуту, какой будет поворот в пьесе. Кроме того, меня всегда интересовал феномен комедии дель арте, когда пьесы могло не быть вообще, были известны только какие-то ситуации, а актеры импровизировали. А это в каком-то смысле "новая драма". Я побывал на нескольких спектаклях Центра А.Казанцева и М.Рощина, Театра. doc и почувствовал, что здесь есть интересные возможности.

    

- И вы могли бы поставить пьесу, где был бы мат-перемат?

- Мог бы. Все зависит от контекста. Сам факт наличия такой лексики меня не смущает. Важно только - зачем, для чего.

    

- Один хороший критик после вашего спектакля в Ермоловском театре "Хозяйка анкеты" написала, что Левинский мог бы поставить даже пресловутую телефонную книгу. Можно ли поставить эту книгу, используя приемы комедии дель арте?

- Думаю, это невозможно. В данном случае я считаю, что это - вообще неправильно. Потому что уровень текстов Вячеслава Дурненкова, которые лежат в основе спектакля, достаточно высок. Там каждое слово - найдено. Мне кажется, что одна из черт драматурга Дурненкова - это чувство звучащего слова. Это слово хочется произнести, и в этот момент рождаются и юмор, острота, и ответный отклик. Это очень ценное и редкое качество: чувство звучащего слова.

    

- Принято считать, что Театр Ермоловой относится к категории традиционных: и в смысле выбора драматургии, и с точки зрения режиссерских подходов. Удалось ли вам "обратить в свою веру" актеров этого театра?

- Мне кажется, не совсем правильно так говорить. В Театре Ермоловой репертуар разный. И то, что здесь существуют две сцены, заставляет актеров быть в форме. Этому способствует и политика художественного руководителя Владимира Алексеевича Андреева, который старается давать актерам проявлять их художественные возможности, сталкивая с разными режиссерскими стилями и разными задачами. На Малой сцене возможен эксперимент, и вся моя работа связана именно с ним, даже когда речь идет о таких пьесах, как "Женитьба" или "Смерть Тарелкина". Актеров, с которыми работаю, я хорошо знаю. И в том, что они после "Женитьбы" играют "Хозяйку анкеты", есть явные "мосты" от одного автора к другому.

    

- Насколько важна для вас интуиция в процессе создания спектакля?

- Думаю, что все всегда смешано. Есть разум, логика, "рацио", но есть вещи, которые этим не возьмешь и которые можно одолеть только чувством, эмоцией, догадкой. В разное время "вылезает вперед" либо одно, либо другое. Сложность театра - в том, что ничего нельзя сказать окончательно. Сегодня спектакль хорош, завтра - плох. Или наоборот. Пока спектакль играется, с ним что-то происходит. Потом он уходит в прошлое, к процессу подключается творчество людей, которые о нем рассказывают. И это тоже очень театрально, ведь театр живет легендами. Так что это - материя, которая ускользает от оценок и определений.

    

- Мы говорили о разных составляющих театра: драматургии, режиссуре, актерах, зрителях. А теперь хочу спросить о критиках. Всегда ли вы с ними в ладу, всегда ли ваши устремления совпадают с тем, что они видят в спектаклях?

- Ну мне в этом смысле грех жаловаться. Потому что критики в основном писали о моих спектаклях уважительно. Это уже очень ценно, и я им за это благодарен. Но если говорить о том, что я могу для себя почерпнуть из какой-то статьи, это - другой вопрос. Для меня статья тем интереснее, чем субъективнее восприятие критика. Я никогда не жду совпадений с собственным видением. Оно сугубо индивидуально. Того же я жду и от критики.

    

- Не вступало ли в противоречие ваше режиссерское мышление с необходимостью полностью подчиняться воле режиссера Юрия Погребничко?

- Нет, для меня это отдых от режиссерской работы. На сцене я совершенно отключаю свои режиссерские мозги, абсолютно ни на что не смотрю со стороны, думаю только о своем персонаже. Голова у меня отдыхает, и я чувствую себя обновленным.

    

- У вас не возникает недоумения, когда Юрий Николаевич предлагает роли, казалось бы, совсем не ваши?

- Это было только в первый раз, когда я сам не мог понять, как я смогу быть Несчастливцевым. Но после этого ни разу не сомневался. Сейчас я уже дошел до такой степени отношений, что мне совершенно не важно, какая будет роль.

    

- Например, ходить молча с подносом?

- Вполне. Я к этому готов, и главное, что мне интересно соучаствовать в процессе работы.

    

- Задам, наверное, не очень приятный вопрос. Власти никак не могут решить вопрос о строительстве нового здания Театра "Около". Каковы в связи с этим настроения в театре?

- Все находятся в каком-то "вокзальном" настроении. Как в зале ожидания. Но при этом работа идет, сохраняются нормальные отношения и дисциплина.

    

- Не возникала ли мысль сыграть как актеру где-нибудь в другом театре, кроме "Около"?

- Нет, никогда.

    

- А в своем спектакле?

- Тоже нет. Только если вернуться к "Последней ленте Крэппа". Я иногда вспоминаю текст.

    

- Учитывая круглую дату, не могу не спросить о творческих истоках. Давайте начнем с классиков, в частности, с Мейерхольда. Он для вас по-прежнему - одна из основ творчества или со временем превратился просто в легендарную, музейную фигуру?

- Я сам себе часто пытаюсь ответить на этот вопрос, но точно сформулировать не могу. Мейерхольд - это обозначение какой-то театральной энергии: тяги к какому-то театральному эксперименту, опровержению себя вчерашнего, постоянному начинанию с нуля. Это некий импульс.

    

- Вы уже несколько лет преподаете биомеханику, в том числе и за границей, пропагандируя тем самым учение Мейерхольда. Как относится современная театральная молодежь к этому делу?

- Мои подопечные - чаще всего режиссеры, которые уже имеют одно образование. И поэтому они относятся как минимум серьезно, с интересом и с желанием понять, как это может преломиться в их работе. За границей иногда провожу мастер-классы для студентов-актеров. Они любознательны, энергичны. Открыты новому.

    

- А вам, как актеру, помогает биомеханика?

- Конечно! И, кроме того, она мне помогает держать форму.

    

- Оказывают ли влияние ваши рисунки на театр?

- Не думаю. Наверное, наоборот: театр влияет на мои рисунки. Вообще, рисунки - это главное, что происходит в моей творческой жизни. Во всяком случае, это самое приятное.

ТЕАТР

• АЛЕКСЕЙ ЛЕВИНСКИЙ: "Меня притягивают возвращения"
• Вспомним о метранпаже
  "История С..." в Театре "Бенефис"
• Едины вольными хлебами
• Пикники на обочине
  Проза Эдуарда Кочергина на тбилисской сцене
• Каникулы без отрыва от профессии
  Летняя школа для артистов СНГ

КНИГИ

• Гул затих. Я вышел на подмостки