Русская комедия: от смешного до великого

Фестиваль имени деда Щукаря

РОСТОВ-НА-ДОНУ

Елена ЧЕРНОВА

На завершившемся II Всероссийском фестивале "Русская комедия" раздавали именные призы. Приз имени Эраста Гарина - "За органичность и эксцентрику", приз имени Фаины Раневской - "За яркость комедийного рисунка", приз имени Андрея Миронова - "За музыкальность и пластичность". Был даже специальный донской приз - деда Щукаря (его удостоился актер знаменитой Александринки Николай Мартон за роль Рисположенского в спектакле "Свои люди - сочтемся"). Значит ли это, что жюри фестиваля высматривало среди актерской братии новых Раневскую, Миронова, Гарина? Скорее, участники ростовского праздника так или иначе были заняты другим - поисками ответа на вопрос: что есть комедия?

Некоторые смысловые "черные ямы" могли возникнуть у гостей уже на подходе к зданию Ростовского академического театра драмы (на снимке), где разместилась основная площадка фестиваля. У парадного входа в театр - трактор (здание театра - уникальный памятник стиля конструктивизма), участников встречали огромные буквы наименований: "Эзоп. Ричард III. Король Лир и другие дураки мира". Переглядываемся: "Ричард III" - комедия? Потом поняли: это репертуарный перечень, к фестивалю прямого отношения не имеет. Но - проговорка: в старину комедиантами называли всех без исключения актеров. А то, что границы жанра зыбки и неустойчивы, еще раз доказал фестиваль. Самые лучшие его спектакли органично переходили от смешного (komikos) к драматичному, обращаясь то в трагифарс, то в горький анекдот. Не это ли черта русской комедии, всегда перегруженной "лишним" смыслом? Но "лишнее" вступало в перекличку с тем, что оставалось за фестивальным "кадром": Ричард и Лир, так и не сыгранные русскими Несчастливцевыми, эзопов язык песен наших коммуналок и дворов...

Несмотря на отсутствие "французской" легкости, отношения у театров-участников со зрителями складывались замечательно. Во-первых, было много действительно смешного. Были целые спектакли в спектаклях, где комедийный дар того или иного актера блистал всеми красками. Правда, мы, оказывается, настолько привыкли к эстрадно-клиповому делению времени, что театральному действию подчас грозило быть прерванным аплодисментами или подношениями цветов. Но счастливые актеры прощали эту "любовь некстати" и скоро научились повторять потопленную в аплодисментах реплику, "монтировать" цветы в ход действия. Что в конечном итоге тоже создавало комический эффект.

Приз зрительских симпатий (конечно же!) достался "Песням нашей коммуналки" Театра "У Никитских ворот". В Москве билеты на этот спектакль раскупаются за месяц вперед. Провинция об эксперименте Марка Розовского наслышана - на подступах к Ростовской академдраме спрашивали лишний билетик, а в огромный зал не успевали метать дополнительные стулья. Публика принимала коммунальный эпос восторженно. После спектакля одна зрительница, поднося режиссеру букет, сказала: "Спасибо вам за то, что вы вернули нас в наше прекрасное прошлое!" Курьез? Да нет, просто неоднозначность нашего прошлого и настоящего. Продолжение спектакля Марка Розовского в жизни, горький анекдот про нашу "ностальгию".

Самым "востребованным" автором современной русской комедии оказался Александр Николаевич Островский. Очищенный от идеологических стереотипов, совсем не "бытовой" остроумец и пророк предстал в шести фестивальных спектаклях очень разным и, я бы сказала, загадочным автором. И, пожалуй, самой загадочной стала, казалось бы, совсем уж ясная пьеса "Бешеные деньги". Спектакль Ростовского академического театра драмы имени Горького, поставленный известным режиссером Геннадием Тростянецким, собрал целый букет призов: за режиссуру и сценографию и два актерских приза - Татьяне Шкрабак за роль Чебоксаровой-старшей и Владиславу Ветрову за роль Телятева. Спектакль, круто замешенный на сочетании "несочетаемых" форм архаичного театра и эксцентрики, оказался самым гармоничным и самым современным и стал безусловным фаворитом фестиваля.

Режиссер последовательно проводит нас вместе с героями через разные исторические времена. Вот - бульвар провинциального городка, здесь еще разлит дух XIX века, - суть игры-мены скрыта за благопристойными поклонами и разговорами. Вот - цветовой аккорд: в квартиру Васильковых-Чебоксаровых вносят репродукции картин Климта: "Юдифь", тема "femina fatale", рубеж веков, излом и томность модерна. Обозначены периоды обострения жгучих вопросов - о судьбах красоты и любви в этом мире, о жизненном призвании человека. От сцены к сцене, от картины к картине нарастает притворство: слова Островского о том, что "все ломают комедию", режиссер берет за основу существования в этом спектакле. Здесь все, кроме полусумасшедшего, "не вписывающегося" Василькова (С.Галкин), ломают комедию. В финале театральные "лохмотья Коломбины" осыплются, очищенное пространство неожиданно резко сомкнется с нашим, сегодняшним... Закаленному, поумневшему Василькову не нужно "по-новорусски" растопыривать пальцы, как это делает Лазарь Подхалюзин в спектакле Александринского театра, обозначая свою принадлежность к "новой генерации". Его появление в глубине сцены в окружении немой свиты, его неживое спокойствие красноречивее всяких "пальцев". "Я вас люблю", - уж совсем неожиданно произносит Лидия Чебоксарова (Ю.Борисова), обращаясь к этому новому Василькову. Но в проигрыше здесь уже все, в выигрыше, может быть, только "человек из другой пьесы".

Совершенно иной подход к Островскому демонстрирует спектакль "Короткая история Жадова", сыгранный дипломниками РАТИ (мастерская Б.Морозова, он же постановщик спектакля). Решая учебные задачи (показать профессиональные возможности выпускников), спектакль тем не менее оставляет впечатление целостности. Он - еще одно счастливое впечатление фестиваля. Игровые гротескные заострения, подчеркивающие жесты-акценты, "говорящие" паузы создают органичную комедийную стихию. А острый дар молодых актеров заставлял зрителей старательно запоминать имена: Дмитрий Мирон (Юсов), Елена Лавриенко (Кукушкина), Яков Ломкин (Жадов)... Кто знает, где мы их встретим в следующий раз! У спектакля тревожный горький финал. Четыре акта комедии "Доходное место" действительно превратились в "короткую историю Жадова": отчаянный финальный танец героя, в котором он крушит свою прежнюю, наивно-честную жизнь и прощается со своим прежним "я", - именно в контексте молодежного спектакля воспринимается как выражение боли за поколение и эмоционально очень задевает...

Был на фестивале и вечер старинного русского водевиля - Орловский академический театр имени Тургенева обратился к забытому автору П.Григорьеву. Сугубо русскую комедию неожиданно разбавил Нижнесаксонский государственный театр из Ганновера, показавший пьесу ирландского драматурга Мак Донафа "Калека из Инишмана" - вариант многонационального коммунального житья, которое даже визуально рифмуется с ростовскими или московскими кухнями.

Высветил фестиваль и проблемы. Освоение комического вне идеологических клише и многозначительности эзопова языка создает другого рода клише. В блестящем остроумном спектакле александринцев "Свои люди - сочтемся" режиссера В.Голуба, явившем "раскрепощенную" Александринку, случились явные переборы и сбои вкуса (те же пальцы из анекдотов про новых русских или поцелуй Большова и Подхалюзина, смачно повторенный трижды под аплодисменты публики). Заявленный в качестве экспериментального моноспектакль Глеба Подгородинского "Руслан и Людмила" больше походил на элементарную читку. Правда, молодой актер продемонстрировал умение продолжать читать даже с задранными ногами (изображая упавшего в ров Фарлафа) и на бегу, но все эти милые домашние заготовки не "тянули" на театр, пусть и экспериментальный.

Колоритный в актерском отношении спектакль по мотивам шолоховских рассказов "Как казачки проучили казаков" Академического русского театра из Владикавказа, думается, только выиграл бы, если бы музыкально-песенный пласт постановки базировался не на усредненно-эстрадной музыке Евгения Птичкина, а на том самобытном казачьем мелосе, совершенное владение которым продемонстрировали молодые актеры театра на ночном актерском клубе.

Огорчило, что такой интересный и крепкий режиссер, как А.Иванов, поставивший в Мемориальном Чеховском театре в Таганроге "Лес" Островского и нашедший очень хороших актеров для пары Счастливцева - Несчастливцева (А.Топольсков и С.Герт), "открыл" пьесу тем же формальным ключом, что и чеховского "Платонова", недавно поставленного им в Нижнем Новгороде. Вплоть до декораций и театральных выходов на "Чардаше". Похоже, в полный рост встает вопрос о режиссуре "малой кровью". Но, как резонно заметил мне один ростовский театрал: "Нечего ездить и сравнивать, сидели бы себе в своем Нижнем!" Время безгастролья этот вопрос, конечно, снимает. До поры до времени...

"Русская комедия", второй раз, с перерывом в пять лет, пришедшая в столицу Юга России, - во многом детище замечательного театрального писателя, критика и драматурга, всю жизнь посвятившего театру, Александра Петровича Свободина, недавно ушедшего от нас. Нынешний фестиваль начинал готовить именно он. Предполагал вести в Ростове свой театрально-критический семинар, собрав учеников из разных городов России. Спектакли мы разбирали на этот раз без него. Его не хватало. Но он был с нами - своей последней книгой, которую привез на фестиваль критик Виктор Калиш, своими призывами искать в каждом спектакле прежде всего - талантливое. На Ростовском фестивале впервые был учрежден приз Александра Свободина - "За верность жанру". Его вручили московскому Театру имени Ермоловой за спектакль "Железная воля" по рассказу Лескова - безусловно, самый серьезный и самый "историчный" спектакль фестиваля "Русская комедия".

РОСТОВ-НА-ДОНУ

• Русская комедия: от смешного до великого
  Фестиваль имени деда Щукаря

НОВОСИБИРСК

• Аллея космонавтов: шум и ярость
  Конфликт нашего времени

ПЕРМЬ

• "Гамлет" в столице не то, что "Ревизор" в глубинке

МЕЛИХОВО

• "Свидание хотя и состоялось, но..."
  В декорациях чеховской усадьбы

ХРОНИКА

• В Тунисе узнают "Как делать спектакль"
• "Зеленые" на сцене