ВЛАДИМИР ЕГОРОВ: "Я решительный сторонник деликатных подходов к проблемам"

Беседу вел Юрий АРПИШКИН

На днях состоялось заседание Правительства РФ, посвященное строительству и реконструкции учреждений культуры. Основным докладчиком по этому вопросу был, как нетрудно догадаться, министр культуры РФ Владимир ЕГОРОВ. В своей речи он коснулся и других проблем министерства. О них мы и просили его рассказать читателям нашей газеты.

    

- Один из самых острых вопросов, которые сейчас разрешает министерство, - организация музея современного российского искусства. Каким проектам вы готовы отдать предпочтение и чем при этом руководствуетесь?

- Я был бы очень рад увидеть хоть один проект. Пока я знаю только, что музей пытается организовать Зураб Церетели. Есть еще одна давняя идея, рожденная в советские времена, - организовать такой музей в помещении Провиантских складов у метро "Парк культуры", это пытается осуществить Государственный Центр современного искусства под руководством Леонида Бажанова. Других проектов я не знаю. Но, как мне кажется, музей современного искусства в Москве все же существует. Я имею в виду новую экспозицию "Искусство ХХ века", открытую в прошлом году в Третьяковской галерее. Там выставлены разные произведения, в том числе русский авангард, который является мировым достоянием. Сейчас Третьяковка завершает работу над другой частью этой экспозиции, где будут представлены 60-80-е годы. Этому будут отданы огромные площади, там можно будет увидеть разные течения, проследить разные эстетические поиски. Работ 90-х годов там, правда, не будет, поскольку галерея очень строго формирует свои фонды и берет в них только то, что уже прошло проверку временем. Но я консультировался со многими специалистами, в том числе такими авторитетными, как Ирина Александровна Антонова, и все они в один голос утверждали, что это один из лучших музеев современного искусства в мире. Это, однако, не исключает возможности и необходимости открытия в Москве и других подобных музеев. Но надо видеть проекты, концепции. Проблема с Провиантскими складами очень тяжелая и, как я уже сказал, давняя. Эти помещения заняты Министерством обороны, там располагаются разные службы, а кроме того, живут семьи офицеров. Их надо куда-то переселять. Это не вопрос политического решения, а прежде всего финансовая проблема. За решение этих вопросов взялась Москва. Насколько я знаю, сейчас уже найден приемлемый для обеих сторон вариант решения. Я написал письмо Ю.М.Лужкову, где просил его обратить внимание на то, что еще Министерство культуры СССР планировало разместить в этих помещениях музей современного искусства. Потом мы вместе с Бажановым ездили в Москомархитектуру, говорили с главным архитектором Москвы А.Кузьминым о возможности разместить там музей. И хотя официального ответа от столичных властей я еще не имею, но, по моей информации, мэрия и правительство города к этой идее относятся сочувственно. Пытались мы решить проблему музея и другим способом. Когда московские власти предоставили площади для музея, который создает Зураб Церетели, я предложил ему взаимодействовать с другими организациями, заинтересованными в создании музея современного искусства, - это уже упоминавшийся Центр Бажанова и отдел музея "Царицыно", возглавляемый Андреем Ерофеевым. Мы считали разумным объединить их усилия и создать совместный музей. Зураб Константинович на эти переговоры согласился, хотя и предупредил, что не верит в их успешное завершение. Он думал, что найти общий язык и мирно сожительствовать им не удастся. У меня же были иллюзии на этот счет. К сожалению, прав оказался Церетели. Г-н Бажанов недавно выступил в газете с очень странным вопросом: "С кем вы, министр культуры: с Центром или с Церетели?". Для меня такая формулировка в принципе неприемлема. Она претит моим представлениям о том, какова должна быть роль министерства и министра в культурной политике государства. Я не хочу быть ни с Церетели, ни с Бажановым, ни с Ерофеевым. Я хочу, чтобы художники имели возможность выставлять свои работы и чтобы, наконец, открылся музей современного российского искусства. Но, как вы понимаете, возможности наши очень ограничены, площадями свободными мы не располагаем, поэтому надо собраться всем вместе и подумать, что можно сделать. А свои разногласия надо решать как-то более спокойно. И не надо требовать, чтобы Министерство культуры выполняло функции арбитражного суда. Я считаю категорически невозможным использовать свое право распоряжаться бюджетными средствами для насаждения собственных эстетических предпочтений. Отдать эти, кстати, очень небольшие деньги одной организации в ущерб другой мы не имеем права.

    

- Здесь есть одна странность: Бажанов и Ерофеев представляют государственные организации. Кроме того, известно, что находится в их коллекциях, что они намерены выставлять. Церетели в данном случае никакой государственной организации не представляет, и, что есть в его собрании, никому неведомо. Тем не менее они все фигурируют на равных.

- Какая коллекция у Церетели, я действительно не знаю. До этой стадии наши переговоры пока не дошли, но его вклад в создание музея может быть и иным: он располагает помещениями, разными возможностями, вокруг него множество художников... А что касается негосударственного статуса его организации - это меня совершенно не смущает. Государственная организация может объединяться на определенных основаниях с кем угодно. Слава Богу, мы прошли тот этап, когда все принадлежало одному только государству.

    

- В развитие музейной тематики: как сейчас складываются отношения Министерства культуры и церкви?

- Здесь, к сожалению, по-прежнему случаются конфликты. Они имеют одну неприятную особенность - противостоящие стороны хотят обязательно выиграть. И почему-то никто из них не хочет подумать, что мы работаем на поле культуры, а не в футбол играем. Здесь совсем не обязательно выигрывать кому-то одному. Могут выиграть и все. Есть представители церкви - образованные, культурные люди, которые утверждают, что все, созданное когда-то в лоне церкви - иконы, обрядовые предметы, - предназначено только для богослужения и музеефикации ни при каких обстоятельствах не подлежит. Среди музейщиков тоже встречаются некоторые радикалы, они уверены, что все вещи, находящиеся в фондах, - есть только культурное достояние, и церковь к ним отношения иметь не должна. Такие люди, как правило, очень шумно себя ведут и поэтому очень заметны. Но большинство и среди религиозных деятелей, и в среде музейных работников - люди нормальные и склонные к взвешенным решениям. Они понимают, что эту проблему нельзя рассматривать односторонне, здесь у всех своя правда. Так распорядилась история, и не нам ее судить. Необходимо в каждом отдельном случае искать компромиссы.

И музеи, и церковь имеют каждый свои права, их ни в коем случае нельзя ущемлять. Примеров, так сказать, добрососедских отношений у нас, к счастью, достаточно. Самый яркий из них - это соборы Московского Кремля. Там проходят праздничные церковные службы и в то же время работают музеи. Церковь понимает, что эксплуатировать эти соборы ежедневно - значит их разрушить, и соглашается с особым их статусом. В то же время Успенский собор во Владимире, например, передан церкви окончательно, там идет богослужение в полном объеме. В результате - гибнут фрески Андрея Рублева. Идеальный пример - рублевская "Троица" в Третьяковской галерее. Она с недавних пор перемещена в домовую церковь Третьяковых, которая является отделом музея. Там созданы все условия экспонирования, и обе стороны, кажется, довольны. Но, прежде чем это произошло, мы выдержали страшный натиск культурной общественности: были письма, протесты, заседания ученых советов. В чем только ни обвиняли министерство, меня лично... Есть еще один путь сотрудничества, он разработан в Музее вологодского кремля: там приняли решение, и министерство его всячески поддерживает, изготовить копии икон, хранящихся в Вологодской картинной галерее, и передать их церкви. Они будут освящены, их культовая ценность станет равнозначной с подлинниками, которые в свою очередь останутся в фондах музея. Так что я остаюсь решительным сторонником деликатных, взаимоприемлемых решений. И насколько министерству будет хватать средств, мы будем их поддерживать.

    

- Средств, как известно, у Министерства культуры немного. Каким же образом вы намерены реализовать такие смелые проекты, как, например, реанимация журнала "Театр"?

- Да смелости здесь особой не надо. Просто надо работать. На то, чтобы поднять единственный в России профессиональный театральный журнал, деньги нужны вполне умеренные. Здесь скорее нужно уметь ими разумно распорядиться. Главное - найти человека, который сможет организовать дело. Министерство дает только первый импульс - дальнейшее уже дело менеджеров. Но деньги на поддержку журнала "Театр" в 2000 году будут запланированы. Вообще же, я сторонник косвенной помощи таким изданиям, как "Театр", "Балет", "Художник" и т.д. Мы выделяем деньги на подписку для библиотек, и, если будет оплачено хотя бы по тысяче экземпляров каждого издания, - уже хорошо.

    

- То есть вы не собираетесь постоянно руководить этими журналами?

- Боже избави! У аппарата министерства и без того довольно дел.

    

- Кстати об аппарате. Говорят, он будет реформироваться. Нельзя ли узнать подробности?

- Наше министерство, к сожалению, оставалось многие годы советским. Я не вкладываю в это утверждение идеологического смысла. Я говорю только о старомодности стиля работы. Сегодня, как вы понимаете, совершенно иные основы жизни. Юридические, экономические и всякие другие. Министерство, как орган исполнительной власти, должно работать в реальной ситуации. Сейчас необходимо усиливать финансово-экономические, юридические службы, надо избавляться от несвойственных министерству функций. Вот вы спросили, считаю ли я необходимым руководить журналами. Разумеется, нет. Мы должны обеспечить работу квалифицированных людей. А они сами разберутся, что им делать. Зачем руководить Антоновой или Пиотровским? Мы должны им помогать. Финансами - в том числе и в первую очередь. Но не заниматься мелочной опекой. Кроме того, существует достаточно подведомственных министерству организаций, которым можно было бы передать часть обязанностей аппарата. В близком мне библиотечном деле, например, ситуация была до недавних времен такая: все научно-методическое обеспечение библиотек было возложено на работников Ленинки. И это разумно. Так во всем мире - этим занимается главная библиотека. Можно говорить, что сегодня Ленинка этим плохо занимается. Так заставьте ее делать это лучше, но не дублируйте ее работу в аппарате министерства. Или охрана памятников. В системе министерства СССР и РСФСР существовало огромное количество организаций, занимавшихся этими вопросами. Все они сохранились, но ими никто не занимается, никто не знает, что они делают сегодня. А именно они должны осуществлять надзор за состоянием памятников, лицензировать реставрационные работы. То есть министерство должно свою работу динамизировать. Аппарат должен быть более мобилен и, следовательно, дееспособен. Для этого нужны решительные меры. На их пути есть одно препятствие - человеческая психология. Сокращения, переводы на другие должности - все это стрессы. Причем в ряде случаев речь идет об уязвленных амбициях, а в других случаях - о тяжелых человеческих драмах. С этим нельзя не считаться. Мы будем, разумеется, стараться провести все реформы наименее болезненным путем, но в их принципиальной необходимости мы убеждены.

ПЕРВАЯ ПОЛОСА

• ВЛАДИМИР ЕГОРОВ: "Я решительный сторонник деликатных подходов к проблемам"
• Базар на обломке империи
• ВЛАДИМИР ЛЕНСКИЙ: "У абонентов "НТВ-плюс" нет повода для беспокойства"
• Ждите в гости "Повесу"

ХРОНИКА

• А поутру они проснулись...
• Золотой век Алексея Германа