Воплощенные пороки и добродетели

Кому и какие ныне ставят памятники

Надежда НАЗАРЕВСКАЯ

В отсутствие государственной протекции скульптура в постсоветское время из всех искусств пострадала, вероятно, сильнее всех. В царской России со времен основания Академии художеств благодаря стажировке ее пансионеров в Европе искусство ваяния развивалось в мировом контексте. Царствующие особы поддерживали Шубина и Мартоса, Орловского и Опекушина заказами на свои собственные портреты и на монументы, утверждающие славу и мощь России. Особыми царскими указами разрешалась подписка и сбор народных денег на памятники Пушкину, Минину и Пожарскому.

Вожди советской России размножили себя в немереных количествах по ее огромным пространствам. Правда, творчество Манизера и Томского сложновато сравнивать с делами и трудами их профессиональных предков. Но государство было кормильцем монументального искусства. Хоть и за железным занавесом, но оно развивалось.

В последнее десятилетие искусство скульптуры приостановилось. Государству нашему не до монументов, а частный капитал оплачивает лишь декоративное убранство своих особняков да при печальной необходимости памятники на кладбищах.

Кладбища и памятники, как это ни кощунственно говорить, стали мерилом социального статуса и престижа этаким фантасмагорическим зеркалом нашей действительности. Чем громче и страшнее были убийства и смерть, тем престижнее захоронения. Чудовищная реальность!

Я убедилась в этой страшной истине, прогуливаясь недавно на Ваганьковском кладбище. Моим гидом был Андрей Таран - хороший скульптор, образованный профессионал, честно пытающийся реализовать собственные представления о творчестве. Он работает преимущественно в граните - редком ныне материале. И поскольку работы уже нет давно, то он, как и многие его коллеги, ищет и находит заказы на создание надгробий.

Одна из последних работ Андрея - памятник пианисту Льву Власенко. Это, вероятно, самый удачный пример сотрудничества скульптора и заказчика. Обычно перед создателем памятника встает первоочередная задача: как переломить заказчика и как "внушить" ему творческие аспекты этой работы. Заказчику всегда хочется получить от скульптора что-то значительное, фантастически красивое и затмевающее все вокруг. Желания понятные. Но представления о красоте у всех разные.

Вдова Власенко, который в последние годы жил в Австралии, и его друзья высказали определенную идею. Власенко был выдающимся пианистом.

Участвовал в свое время в Конкурсе имени П.Чайковского вместе с Ваном Клиберном, тогда он уступил американцу первую премию. Но вторая премия Власенко подтверждала высочайшее владение русской пианистической школой, которую он и передавал своим ученикам в Австралии в последние годы жизни. Идея памятника была определена весьма ясно: воплотить в нем главное дело жизни Льва Власенко. Друзья предложили создать изображение рояля, на котором играл пианист. Композиционно задача казалась невероятно громоздкой. Но Андрею удалось достичь лаконизма и простоты решения. Из серого гранита - габро - он вырубил переднюю крышку, отполировал правую ее часть, а на левой - разместил необходимую мемориальную надпись. Тема, реализованная, что называется, "в лоб", обрела неординарное и пластически выразительное решение. Из множества соседних надгробий - это, пожалуй, удивительно точно и красиво замещает привычный бюст или урну.

За время установки памятника Андрей хорошо изучил Ваганьковское кладбище и говорит, что именно здесь можно проследить тенденцию развития скульптуры последнего времени. Общественно значимых и интересных работ сейчас крайне мало, что показала недавняя выставка художников Москвы и Петербурга, проходившая в ЦДХ. Скульптуру там можно было пересчитать по пальцам.

И мы отправились на осмотр памятников. Помпезные, многопудовые кресты и скорбящие ангелы в полтора человеческих роста встречают уже у входа - это могилы братьев Квантришвили, убитых в 1993 и 1994 годах. Ангелы и кресты после советского безбожия вновь вернулись в мемориальную скульптуру. На одной из могил, выходящей из строгой линии захоронений на проезжую часть, согбенный ангел сомнительных пластических достоинство жгуче сверкал обильной позолотой. А вокруг еще и ярко-бронзовая массивная ограда. Уж если скорбеть и помнить, то масштабно. Говорят, что это известный художник поставил такой памятник своей дочери.

"Сейчас популярно, - говорит Андрей, - вводить в скульптуру элементы иконописи - некая аскетичность формы, ее плоскостность и удлиненность. Активно использовал такую стилистику скульптор в мемориале Влада Листьева. Этот памятник, на мой взгляд, самый интересный из всех последних сооружений". Рядом с Листьевым монумент Высоцкого работы А.Рукавишникова. И какой контраст! Памятник - слишком громоздкий для надгробия и слишком "кричащий" - социальный, как и было принято в советской скульптуре: он был поставлен в 1985 году. Тональность нынешних надгробий - человечнее, лиричнее. Но пластической цельности нынешние скульпторы еще не обрели. Ушли от крика и суровости, но не нашли адекватной формы нормальным, человеческим чувствам. А именно этими качествами - человечностью и теплотой формы - всегда отличалась русская скульптура.

"Ныне складывается, - делится своими наблюдениями Андрей, - некий псевдорусский стиль, этакое витиеватое нагромождение русской символики и разнородных деталей - то, что сейчас главенствует в московской архитектуре. Народу внушается, что это очень красиво. Обратите внимание на огромные мраморные кресты, вычурные ограды. Скульптура ныне практически отсутствует в архитектуре, но испытывает ее мощное воздействие". Состоятельные родственники заказывают вычурные, тяжеловесные надгробия бывшим владельцам дорогих автомобилей и тяжелых нательных крестов. Меня поразило, потому и пишу, одно надгробие. Из белого мрамора в полный рост стоит фигура женщины. О художественных достоинствах говорить излишне. Вокруг - большое пространство для необходимых аксессуаров захоронения. И все это заключено в некое сооружение, созданное из стеклопакетов. Этакая белоснежная современная палатка с форточкой, чтобы цветы дышали. Сюда приводят посетителей смотреть на "красоту". Но красота эта не наша. Внизу на постаменте скромная надпись: Алексиадис. Скульптор. Салоники. И номер телефона.

Но наши скульпторы идут своим путем. Ищут свою красоту. "Скульптура, как и история, - писал гениальный создатель "Медного всадника" Этьен Фальконе, - есть наиболее долговечное хранилище добродетелей людских и их слабостей".

ПАЛИТРА

• Воплощенные пороки и добродетели
  Кому и какие ныне ставят памятники
• От Москвы до Тбилиси
  все рисовали Александра Сергеевича
• Тверской бульвар глазами Пушкина

ХРОНИКА

• Возвращенные реликвии