ВЛАДИМИР ДАШКЕВИЧ: Отказываюсь от сценариев о Сталине

Олексий-Нестор НАУМЕНКО
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

В.Дашкевич

20 января известному композитору Владимиру ДАШКЕВИЧУ исполняется 75 лет. Когда-то он сделал выбор в пользу музыки, отказавшись от профессии химика-технолога. И снискал успех уже в своем дебюте в кино: фильм "Бумбараш" стал в свое время знаменит во многом благодаря его музыке. Работа же над "Приключениями Шерлока Холмса и доктора Ватсона" и вовсе прославили Владимира Дашкевича, и не только в нашей стране. Вот уже тридцать лет знаменитая мелодия не дает спокойно спать служащим Скотленд-Ярда и простым телезрителям. В преддверии двух знаменательных юбилеев (30-летия "Приключений Шерлока Холмса и доктора Ватсона" и 75-летия самого композитора) мы беседуем с Владимиром Дашкевичем.

- Владимир Сергеевич, вы считаете, что музыку ХХ века спас кинематограф. Можно ли сказать, что и для вас кинематограф стал своего рода пристанищем ?

- В ХIХ веке массовая аудитория понимала язык классической музыки. В начале прошлого века большая часть композиторов ушла в авангард, стала писать музыку, понятную только музыкантам, и вот уже более ста лет музыка пытается объяснить этому "глупому народу", что все гениальное создается с помощью технологий. Но технологии оказались очень примитивными. И за сто лет ни одного по-настоящему значительного сочинения этими композиторами создано не было, а разрушено было многое.

Кинематограф в этот момент пригласил наиболее талантливых композиторов и дал им возможность высказаться. Появились самые разные фильмы, например, немые "Кабинет доктора Калигари" или "Новый Вавилон", к которому Шостакович писал чисто симфоническую музыку. С другой стороны, появились такие картины, как "Серенада Солнечной долины". Дунаевский попробовал повторить эту форму в "Веселых ребятах". Возникли интересные моменты, но они были связаны с личностью Утесова: какого бы пастуха он ни изображал, он все равно оставался Утесовым, который вот так отдыхает, вот так репетирует, вот так шутит или балагурит. Подобные формы в кино были совершенно очаровательны! Но дальше Дунаевский такую легкость потерял и стал писать музыку, соответствующую эпохе.

С другой стороны, если бы сейчас, при новой технологии, попробовали повторить "Серенаду Солнечной долины", то ничего бы не вышло!

- Какие мотивы руководили вами, когда вы пришли в кинематограф ?

- Никто из композиторов не думает о том, говорит ли он на языке сердец или на языке масс. Его пригласили - он идет. Но если он не владеет искусством говорить на языке сердец, то в кино он не задержится. Правда, иногда кино нужна и "социальная" музыка. Когда Эйзенштейну понадобилось озвучить "Ивана Грозного", то Прокофьев написал музыку соответственно картине. Но к тому времени он уже замечательно писал и академическую музыку, и музыку для кино, и когда требовалось, он это совмещал, что с легкостью показал, скажем, в "Александре Невском".

- У вас ведь тоже имеются большие оркестровые формы ...

- Для большинства фильмов Игоря Масленникова я писал как раз симфоническую музыку. В первом нашем совместном фильме "Гонщики", правда, была песенка "Я на лодочке плыву...", которую спел Евгений Леонов, абсолютно лишенный слуха. Но песенка получилась хорошая.

В "Сентиментальном романе" вся музыка - симфоническая. В "Ярославне, королеве Франции" много и вокальной, и симфонической музыки. Дальше "Шерлок Холмс", "Зимняя вишня" - тоже стопроцентная симфоническая музыка.

- Тягу к кинематографическому творчеству вы ощутили сразу, или были сомнения ?

- До работы в кино я не так много написал: симфонию, ораторию "Фауст", большой виолончельный концерт. Но я не считаю это своим языком. Пожалуй, я отношусь к работе в кино иначе, чем многие другие композиторы, которые для филармонической музыки прибегают к одним средствам, а для кино пишут совсем иначе. Я себя плохо чувствую, когда начинаю существовать в двух личинах: ага, если для кино - то убираю какие-то академические завороты, приближаюсь к народу и начинаю говорить с ним на понятном ему языке. Я так не умею.

Скажем, Прокофьев и Шостакович, когда писали для кино, совершенно не меняли своего языка. Мне кажется, лучшая тема Прокофьева написана к фильму "Поручик Киже" - просто гениальная, чисто прокофьевская, невероятно пронзительная, с огромной силой иронии и лиризма, но без всякой тени упрощения. Или Шостакович - в "Юности Максима" или "Гамлете" - писал, используя тот язык, который у него был.

Я считаю, что композитор должен говорить на одном - своем - языке. Конечно, легче достичь контакта со слушателем с помощью двух гитар и вокала - публика легче это воспринимает и сразу откликается на подобные интонации. Но не всегда. Успех симфонической музыки к "Шерлоку Холмсу" говорит о том, что у публики есть совершенно противоположные потребности, которые многие композиторы просто игнорируют и тащат ей попсу, в то время как люди хотят другого.

- Вы стали серьезно заниматься музыкой в довольно взрослом возрасте, будучи студентом. Но ведь и в детстве вы учились в музыкальной школе: проучились год и бросили. Почему ?

- Я пришел в музыкальную школу под большим нажимом со стороны мамы. Мне было лет девять. Моя учительница была очень суха и предпочитала муштру. И у меня появилось желание как можно быстрее закончить урок и заняться футболом, шахматами. А методист по фамилии Кличко посмотрел на мои руки и сказал: "Этот мальчик пианистом никогда не будет". На этом мои занятия закончились, тем более что инструмента у нас не было, а купить или взять напрокат мы его не могли.

А когда учился в институте, то внутренне уже был готов к занятиям музыкой. Причем подготовка прошла при тех возможностях, которые давал в то время Большой театр: билеты на галерку в филиал стоили копейки. Еще в школьные годы, когда мне было лет 14 - 15, я ходил туда по два-три раза в неделю, пересмотрел все оперы, знал их наизусть. В те времена там пели великие мастера - такие, как Лемешев, Козловский, Рейзен, Михайлов, - состав был фантастический!

Вообще, слушание оперы, да еще и на русском языке, - это самое большое удовольствие в искусстве. В то время никто не сажал Кармен на мотоцикл и не одевал Аиду в эсэсовскую форму, они просто пели те же ноты, только на русском языке, и ты понимал, что происходит. А оперные спектакли, которые я вижу сейчас, не имеют никакого отношения к тому, что было тогда. Например, во время войны, в период невероятного информационного дефицита, на весь Советский Союз работала одна радиоточка, но постоянно транслировались оперы. И многие люди, далеко не самые музыкальные, знали их наизусть; хорошо знали музыку Прокофьева и Шостаковича просто потому, что ее часто исполняли. В советское время опера была почти эстрадным жанром. И популярность в народе Лемешева и Козловского превышала популярность Шульженко, которая, в свою очередь, была популярнее Аллы Пугачевой.

- Что же произошло ?

- Знаменитая ленинская фраза о том, что коммунистом можно стать, только освоив все наследие мировой культуры, относилась, конечно, к классической культуре XIX века, который был, на мой взгляд, весьма "культуроцентричным". Это делало композитора, писателя - вообще творца - приоритетным лицом в государстве, и государство было продюсером композитора, а не исполнителя. Сейчас же государство стало продюсером исполнителя. Разница в том, что композитор, как поэт или писатель, создает художественные критерии, которые затем "спускаются по всем этажам". То есть планку выставляли Прокофьев и Шостакович, такого же качества требовали, скажем, от Дунаевского, который был эстрадным композитором. Сегодня любой эстрадный композитор просто обалдеет, если ему скажут, что он должен на нотном листе написать какие-то знаки.

- Как вы познакомились с Игорем Масленниковым ?

- Масленникову меня порекомендовала Алла Демидова, артистка Театра на Таганке. Я написал музыку к спектаклю "Господин Мокинпотт" по пьесе Петера Вайса, где Алла замечательно сыграла. И эта музыка стала для многих одной из самых любимых в музыкальных спектаклях Таганки. И Николай Рашеев, когда услышал мою музыку, всего "Бумбараша" смонтировал под нее. Я приехал, посмотрел и пришел в ужас: он снял кадры под все акценты! И мне пришлось делать совершенно немыслимую работу: заменять свою же музыку! В том-то и дело, что Бумбараш был русский человек, а Мокинпотт - немец, и у них не могла быть одинаковая музыка. Пришлось все заменить. Так что и Рашеев, и Масленников пригласили меня на свои фильмы из-за "Мокинпотта".

- Ваша работа с Масленниковым весьма разнообразна. Но наиболее музыкальной вышла картина "Ярославна, королева Франции". Были ли проблемы в понимании музыки на старославянский сюжет ?

- В "Ярославне" огромное количество тематического материала. Какие-то вещи Масленников хорошо и быстро принимал, какие-то отвергал. Например, располосована на четыре куплета песня "Барон Жермон": куплеты идут в разных местах картины. Я не думаю, что это правильное решение для кино. Если между куплетами прошло какое-то время, то в кино это "вечность", и зритель просто забывает, о чем пелось, кто пел и зачем - песня в кино должна все-таки исполняться цельно.

- В детстве вы читали рассказы о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне ?

- Конечно же, читал. И эти образы во мне засели основательно. Я вообще считаю, что Шерлок Холмс - это крупная фигура в мировой цепочке великих образов. Ведь что происходило в западной литературе? Возьмите Дон Кихота, который был, в конце концов, больной и полусумасшедший старик и который, в сущности, никого не смог бы защитить. Важно другое: это рассказ о том, как люди оглохли, перестали понимать простые вещи - доброту, любовь, необходимость защитить слабого. А после появления такого персонажа, как Фауст, защищать слабого стало даже немодно: мол, Фауст занят серьезным делом - строит город будущего. Человеку стало очень неуютно - у него не оказалось защитника.

И появление Холмса меньше всего относится к детективной литературе. Брауны, Мегрэ и прочие были профессионалами, умеющими находить монстров, разоблачать убийц или карманных воришек. А Холмс карманного воришку отпустит. Если ему сделал заказ какой-нибудь баварский король, оказавшийся негодяем, то он помогать не станет. При этом он совершенно бескорыстно поможет девушке, которой грозит смертельная опасность, как, например, в "Пестрой ленте". Я понимаю, почему к нему на квартиру до сих пор идут письма - они идут воображаемому защитнику, ведь Конан Дойл сказал: "Может быть такой человек". Его якобы зовут Шерлок Холмс, он всем помогает, когда вокруг уже никто никому не поможет. При этом он не только обладает благородством, но и является победителем, что очень важно, - он умеет преодолеть и наказать зло. И когда проявляются его блистательные способности, это скорее воспринимается как победа справедливости, а не как игра ума.

- Существует несколько версий создания музыки к "Приключениям Шерлока Холмса и доктора Ватсона". Хотелось бы услышать и вашу .

- Масленников действительно предлагал мне прослушать заставку "Би-би-си", сказал, что ему нужна такая музыка. Но я ее не слышал, и, признаться, она меня не очень интересовала. Мне всегда тяжело иметь дело с чужим материалом, потому что я должен буду потратить лишние силы, чтобы потом про него забыть: он вторгается в мое ощущение образа, и пока я все это не удалю, то не могу работать. Поэтому подсознательно я избегал этой заставки. И действительно несколько раз просил Масленникова подождать, и когда он снова звонил, выяснялось, что я эту музыку все еще не послушал. И не потому, что это музыка Бриттена или Персела. Чья бы она ни была - она не моя. И мои ощущения, которые еще не носили музыкального характера, но из которых уже складывался музыкальный образ, были бы нарушены. А когда музыкальный образ сложился, это оказалось для меня совершенно неожиданным, так же, как и для Масленникова. В конце концов, когда он в очередной раз позвонил из Ленинграда в Москву, я поднес к роялю телефон и сыграл то, что у меня внутри "сварилось", - оказалось, что музыка уже готова.

- Правда ли, что ваша музыка звучит в музее на Бейкер-стрит в Лондоне ?

- Действительно, каждый день звучит. Недавно моя дочь была в Лондоне, посетила музей и сама убедилась в этом. Музыка к "Приключениям Шерлока Холмса и доктора Ватсона" есть на компакт-дисках, и если она кому-нибудь понадобится, то ее, конечно же, достанут. Что касается авторского права, то англичане, очевидно, считают нас смесью чукчей с бушменами, которым совсем не обязательно что-то платить. Но поскольку с этой музыкой меня и в России обманывали бесчисленное количество раз, то я уж простил англичанам.

- Вы неизменно работаете с Игорем Масленниковым. А как складывались ваши отношения с другими кинорежиссерами ?

- Я не раз убеждался, что режиссер в кино - очень хороший оценщик работы композитора. Потому что если ты попал в точку, то эту музыку он будет отстаивать где угодно и перед кем угодно. Если не попал, он скажет об этом и, скорее всего, будет прав. В этом смысле мне приходилось трудно с Вадимом Абдрашитовым, потому что он постоянно поднимает планку: то, что вчера принимал, завтра уже покритикует, и ты сам начинаешь понимать, что можно было сделать лучше.

С Абдрашитовым был такой эпизод. Мы записали музыку для симфонического оркестра к фильму "Плюмбум". Вадим ее принял, она очень хорошо прозвучала и под картинку вроде бы легла. Но я почувствовал, что это совершенно не то! Появляется иногда такое ощущение: смотришь на свою работу и видишь - не то. Тогда я сказал: "Вадим, это все не годится. Нужен хор Минина, тогда получится, что надо". А это были последние дни съемок, все сроки уже выходили, смета кончалась! Непонятно, как он все это преодолел. Но он человек очень мужественный. В общем, мы записали новую музыку с хором Минина.

- Что же вы изменили ?

- Я изменил все - от прежней музыки не осталось ни одной ноты. Тема была довольно сложной: Плюмбум - это мальчик, не чувствующий боли, ему приходят в голову какие-то странности. В кино сложность может быть любой, но в конце концов она должна обернуться абсолютной простотой, иначе ее не поймут. Вот не было у меня этой простоты! Простоты, которая обезоруживает этого мальчика.

Мы хор Минина перехватили на один вечер в Москве, когда он перелетал из Парижа в Токио, и успели записать.

- Что сейчас, на ваш взгляд, происходит в российском шоу-бизнесе ?

- Мне приходится бывать членом жюри разных конкурсов типа "Суперстар" или MTV. И когда идет совершенно дешевая попса, то меня беспокоит не то, как плохо поют, а другое: чем хуже это сделано, чем исполнитель бездарнее, чем лучше видно, что он работает под фонограмму, и чем меньше смысла в текстах, которые он поет, тем лучше публика его принимает. Непонятно, что происходит: тебе хочется спрятаться под стол, а публика в восторге.

Человек же следит, чтобы к нему не залезли в карман, не утащили кошелек. Но когда он хочет побывать на каком-нибудь спектакле или концерте и при этом получить удовольствие, а ему беззастенчиво подсовывают низкопробную халтуру, то у него нет никаких защитных рефлексов. И приходится объяснять: "Посмотрите на этого исполнителя: он даже рот открывал так, что ни разу не попал в свою же фонограмму!" Не понимают.

- Кого из нынешних эстрадных исполнителей вы цените ?

- Хорошо пела Маша Кац. Но чем лучше она пела, тем хуже ее принимали. В итоге она скатилась на ширпотреб и потеряла свои первоначальные, очень яркие, сценические качества. Так же, как и Лариса Долина: она вынуждена петь примитивные песни, иначе просто вылетит из обоймы.

- Насколько клановость развита в современной академической музыке ?

- Те, кто смог монополизировать информационное пространство, уже никого туда не пустят: они превращаются в держиморд. В Москве это очень заметно, и это просто беда. Притом в большей степени это относится к филармонической среде, откуда изгнаны люди, которые просто обязаны иметь учеников.

Дело в том, что успех композитора делает его врагом огромного числа людей, которые успеха этого не получили. По этой причине Петров не имел учеников, Рыбников не имеет учеников, Таривердиев, Артемьев, Дашкевич... Это общая система: если композитора и его музыку любят люди, он автоматически становится персоной нон-грата для всей консервативно-консерваторской клановой элиты. Мы живем в очень странной стране, где, например, замечательный композитор и гениальный пианист Олег Каравайчук, написавший музыку к двум сотням фильмов, в 80 лет выпустил одну компакт-кассету! И на этой кассете он написал: "Я не туда родился". Это, пожалуй, точно сказанные слова.

- Вы писали музыку для фильмов разных жанров. Какие жанры и фильмы вам больше по душе ?

- Я отказываюсь от фильмов двух видов. Отказываюсь, когда мне приносят сценарий, например, о Сталине, который на самом деле был "любящим мужем и отцом", или о Берии, который был "тонким и ранимым человеком". Это первое. А второе - если в фильме все время стреляют и убивают просто так, от нечего делать.

- Года два назад вы решили создать балет "Шерлок Холмс". Он уже закончен ?

- Партитура почти готова. Там много музыки из фильма, но также и дописано немало. Меня уже спрашивали из Большого театра, но я им сказал: "Ваш балет - это ателье кройки и шитья". Я не понимаю, когда ведущий балетмейстер начинает компилировать музыку, совершенно не совпадающую ни по стилю, ни по форме, ни по характеру, и потом об этом говорят как о шедевре. Мне кажется, что это просто неграмотная работа. А то, что все танцоры спортивно обучены и делают мастерские движения, то это никакого отношения к творчеству не имеет - это несколько трансформированный спорт.

- На какой сцене вы хотели бы видеть свой балет ?

- Я не хочу ничего планировать. Опыт с "Ревизором" показал, что пока не поставлена последняя точка, не стоит ни с кем связываться. Потому что дальше начинается испытание для нервов: один режиссер хочет к ноге пришить ухо, другой хочет вывернуть глаз на затылок. Лучше закончить свой труд, а постановку оставить за ними. Кто-нибудь, надеюсь, найдется.

- Если на весы положить ваши произведения: на правую чашу - оперные и оркестровые, на левую - музыку к кинофильмам и спектаклям, то какая чаша перевесит ?

- Эти весы сразу сломаются, потому что композиторы определенного класса, скажем, Шнитке или Шостакович, использовали киножанр в качестве эскизного, и те эскизы, которые появились у них в кино, они смело вставляли в свою академическую музыку. Мы с Альфредом Шнитке долго на эту тему говорили. Он и не скрывал, что из многих фильмов брал целые блоки для своих академических произведений. И правильно делал, ведь музыка в кино хороша тем, что зритель ее уже принял.

ПОД ЗАНАВЕС

• ВЛАДИМИР ДАШКЕВИЧ: Отказываюсь от сценариев о Сталине
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 15 по 21 января
• Человек родился