Ван Гог и его alter ego
Гюляра САДЫХ-ЗАДЕ
Фото Сергея ЗУБЦОВА
Санкт-Петербург
 |
| Сцена из спектакля "Письма Ван Гога" |
Моноопера Григория Фрида "Письма Ван Гога" - сочинение примечательное. Прежде всего потому, что в нем запечатлен во всей стилевой чистоте типологический срез слышания целого поколения отечественных композиторов: тех, кто возрос на музыке Шостаковича и Прокофьева, а в 60-е годы с аппетитом приступил к закуске - освоению сериальной техники и музыки нововенцев. С первых тактов становится ясно, что опера написана в середине 70-х: автор изъясняется на усредненно-модерновом языке ХХ века - некоем миксте раннего Прокофьева, оперного Шостаковича и Берга. Экспрессионистическая интенсивность высказывания явно родом оттуда, из тех времен; при этом опера написана мастерски, свободно, крупным, рельефным мазком. Литературной основой сочинения послужили письма художника к брату Тео. Опера сразу же стала активно исполняться, но в России она шла только в концертном исполнении. Ставить "Письма" начали "за бугром" - в Театре "Эстония", потом - в Нюрнберге, Брауншвейге, городке Раушенберг под Берлином и даже в Америке.
Еще более удачно сложилась сценическая судьба первой оперы Фрида - "Дневник Анны Франк". Но если там интерес к опере отчасти обусловливался политкорректной темой, отчетливо антифашистской и потому остро актуальной для Германии и Австрии, то успех "Писем Ван Гога" объясняется исключительно музыкальными качествами сочинения. Мобильный инструментальный состав - всего 9 участников. Выразительная, выдержанная в лучших традициях русской речитативной оперы партия главного (и единственного) персонажа, изобилующая вокальными сложностями, рассчитанная на экстремально широкий диапазон, - все это позволяет исполнять и ставить оперу с минимальными затратами. Выигрышная тема - одиночество Ван Гога во враждебном, бюргерском мире - отлично вписывается в романтический миф о художнике: метания, одержимость, галлюцинации, бред, погружение в мрак безумия и отчаянные рывки de profundis per astra, из глубины - к звездам. Вселенная Ван Гога - клубящаяся, движущаяся, динамичная - была представлена в спектакле средствами компьютерной графики. Картины одна за другой отражались на книжке-заднике, в режиме мультяшного видео - слой за слоем, мазок за мазком, линия за линией. Это живое панно было единственным красочным пятном в кромешной темноте черной сцены.
Два персонажа - белый и черный: один поет, другой - танцует. Точнее - подкрадывается, извивается ужом и всячески подзуживает белого ангелоподобного. Таким увидел Ван Гога постановщик спектакля Александр Малышев: одна сторона - белая и пушистая, другая - черная и скользкая. Борьба света и тьмы, добра и зла изображена Малышевым, прямо скажем, "в лоб", слишком уж тривиально. Но, если разобраться, функция "теневого" alter ego художника - чисто прикладная и заключается в том, чтобы пластически разнообразить мизансцены. Малышев не без оснований опасался, что одинокий певец, сидя на аскетической железной кровати, не сможет полностью завладеть вниманием аудитории на час с четвертью. И для подмоги самому себе ввел в спектакль пластический комментарий. Впрочем, судорожные извивы танцора Александра Любашина вызывали лишь улыбку.
К несомненным достоинствам постановки стоит отнести исполнение. Алексис Сориано дирижировал подчеркнуто графичным жестом, сосредоточенно подавая команды ансамблю "Про Арте". Ребята играли превосходно: идеальное голосоведение, необычайная ритмическаая слаженность, отчетливая артикуляция. Николай Мажара сидел за пианино: его скандированная, жестко-ударная манера держала в тонусе весь ансамбль. Неплохо справился с партией баритон Павел Напалков: в верхнем регистре у него порой даже прорезались контратеноровые ноты. Молодой певец честно пытался создать объемный, характеристический образ - но не хватало индивидуальности, личностного наполнения. Остается добавить, что постановка оперы Фрида явилась первым опытом в рамках проекта "Opera Incognita", затеянным совместно Фондом Арт-Модерн и Фондом "Про Арте". Возможно, поэтому Алексис Сориано так настаивал на том, что "Письма Ван Гога" нигде и никогда не ставились. Что, мягко говоря, не совсем верно.
