АНДРЕЙ МАКСИМОВ: Нам есть о чем поплакать ночью

Ольга ШУМЯЦКАЯ
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

А.Максимов

Когда Андрея МАКСИМОВА спрашивают, как подписать его фотографию на обложке книги или представить его самого на творческом вечере, он обычно отвечает: "Писатель, телеведущий". Между тем у Максимова множество лиц и множество ролей. Драматург. Сценарист. Режиссер. Радиоведущий. Он ставит собственные пьесы. Каждую неделю в качестве соведущего принимает участие в двух радиопередачах. По вечерам, сидя у компьютера, размышляет о ключевых понятиях нашей жизни в книге "Многослов-2, или Записки офигевшего человека". Только что выпустил роман "Карма" о том, что любовь сегодня - единственная вещь, где человек востребован не как социальная единица, а просто как человек. Наконец, Максимов ведет на телевидении три передачи: "Дежурный по стране", "Личные вещи" и "Ночной полет". Именно с вопроса о последней и начался наш разговор.

- Андрей, последнее время в эфир выходят только старые записи "Полета". С Нового года не было показано ни одной новой передачи. С чем это связано ?

- Вопрос надо переадресовать руководству канала "Культура". В конце прошлого года мне позвонили и сказали, что теперь программа будет выходить в другое время и в режиме: две новые программы, две старые. Я сказал, что это невозможно. Во-первых, потому, что у зрителя от такого графика просто поедет крыша. И потом, я считаю "Ночной полет" информационной передачей. Она всегда приурочена к какому-то событию, и эфиры годовой давности теряют смысл. Больше никаких разговоров на эту тему не было, а в эфир стали выходить записи. Я эту ситуацию понимаю так: "Ночной полет" на канале считают наименее удачной программой, потому что на все остальные деньги есть, а на мою, получается, нет. Руководство канала "Культура" никак со мной эту ситуацию не обсуждало, меня просто поставили перед фактом. Кстати, за все время работы на канале я говорил с Татьяной Олеговной Пауховой лишь два раза - видно, я ей неинтересен.

- Но договор канал с вами перезаключил ?

- Договор лично у меня заключен с ВГТРК. ВГТРК контракт продлила. Однако ставить программу в эфир или не ставить - прерогатива "Культуры". Так что ситуация подвешена в воздухе. Завтра мне могут позвонить и сказать, что программа закрыта. Или, наоборот, - начинайте съемки! Мне звонят многие известные люди и говорят: "Давайте протестовать!" Почему? Не потому, что моя программа лучшая в мире, а потому, что, когда человек выпускает книгу, фильм, спектакль, ему хочется куда-то прийти и рассказать об этом. Вот таким местом и был "Ночной полет". Михаил Лавровский только что выпустил спектакль про Нижинского. Понятно, что он был бы у нас в эфире. Приезжала Марина Влади со спектаклем о Высоцком. Ясно, что она была бы у нас в гостях. И мне очень обидно, что этого не происходит. С другой стороны, я сейчас являюсь воплощением русской мечты: мне платят деньги, показывают по телевизору, и я не хожу на работу. Беда только в том, что я люблю свою работу. Мне интересно брать интервью. Я не испытываю никакой тоски по телекамере или эфиру, а тоска по общению с людьми есть. И еще я очень благодарен тем людям - и известным, и неизвестным, - которые практически каждый день говорят и пишут мне, как скучают без новых "Полетов".

- Неужели за те 10 лет, что выходит "Ночной полет", этот интерес не угас ?

- Нисколько. А что бы я еще делал, не будь "Полета"? Так же сидел бы вечерами и разговаривал с людьми. Только дома, без камеры, и люди были бы не такие знаменитые. Не могу сказать, что я людей люблю - это было бы слишком высокомерно. Но мне с людьми ужасно интересно!

- И что, все люди одинаково интересны ?

- Не одинаково, но интересны все. Человек интересен как новость. Не в том смысле, что он пришел ко мне с какой-то новостью, а в том, что каждый человек сам по себе новость. Мне как-то в голову пришла красивая мысль, что нам всем есть о чем поплакать ночью, когда нас никто не видит. Значит, во всех есть что-то, что мы, может быть, и хотим, но не умеем, не можем рассказать. Значит, кто-то должен помочь нам раскрыться.

- За 25-минутный эфир это удается ?

- Ну даже если человек и не раскрылся, это тоже интересно, это многое о нем говорит.

- А часто вас люди раздражают? И надо ли показывать все свои эмоции в эфире ?

- Раздражает, когда человек считает, что он не просто сразу за Пушкиным стоит, а между Пушкиным и Богом. Я тут слушал беседу с одним писателем. Ему говорят: "Ваши книги очень известны". А он: "Да, их называют классикой современной литературы". О собственных книжках! Вот это высокомерие и ощущение себя гением меня бесит. Я очень плохой артист. У меня все на лице написано. Мой первый и главный учитель в профессии Анатолий Григорьевич Малкин, к которому сегодня отношусь очень непросто, говорил мне: "Единственное твое достоинство, Максимов, что у тебя на роже все написано". Я за 10 лет видел немало настоящих звезд. Питер Устинов, Анни Жирардо, Пьер Ришар, Юрий Башмет, Галина Вишневская, Майя Плисецкая, Родион Щедрин... Около 1500 гостей, и почти все - знаменитости... Большинство из них - чудесные, нормальные люди, что подтверждает мысль о том, что величина личности - отнюдь не величина претензий.

- А вы многих раздражали ?

- Единственным человеком, ушедшим из студии, был Владимир Сорокин. Хорошо, что была запись, а не прямой эфир. Больше ни одного случая не припомню. Более того, нет ни одного человека, с которым мы потом, встречаясь, делали вид, что незнакомы.

- Знаете, я не уверена, что это очень хорошо - показывать людям все свои эмоции .

- У меня скоро должна выйти книга "Не молчи, или Книга для тех, кто хочет получить ответ". Книжка про то, как брать интервью в повседневной жизни. Так вот, мне кажется, что показывать эмоции нужно обязательно, потому что, когда собеседник рассказывает, как ему было интересно, и не читает на твоем лице, что тебе интересен его рассказ, ему кажется, что он несет полную ерунду. Эмоции "читаются" в первую очередь. Для меня вообще интервью - философское понятие, а не жанр журналистики. Никакого другого способа раскрыть человека нет. Ты не сможешь понять, любит ли тебя девушка, пока не возьмешь у нее по этому поводу интервью. Когда мальчик спрашивает у отца, что такое хорошо и что такое плохо, он берет интервью. Другой вопрос, что у нас нигде не учат это делать. Ведь когда человек умеет получать ответы на те вопросы, которые его интересуют, им очень трудно манипулировать. А ни одному государству не нужны люди, которыми трудно манипулировать, иначе оно развалится. Умение брать интервью - это не умение задавать вопросы. Это умение получать нужные ответы. Я очень много изучал техники общения и бесконечно могу говорить о том, как надо слушать, куда смотреть, когда задаешь вопросы.

- А дома - с женой, сыном - вы всегда получаете тот ответ, какой хотите ?

- Стараюсь. Не всегда выходит, потому что близкие имеют возможность дать тебе такой отлуп! Близкие люди ведут себя с тобой наиболее свободно. На эфире есть определенные законы. Человек должен вести себя интеллигентно, ведь его показывают на всю страну. А вы заметили, что человек очень редко отвечает на тот вопрос, который ему задают? У меня недавно был разговор с продавщицей в магазине. "Чем эта кастрюля отличается от обычной?" - "Она фирменная". - "А конкретно? Вот я варю макароны, вкус меняется?" - "Нет". - "Скорость?" - "Нет". - "Тогда что?" - "Она фирменная".

- Чтобы добиться от человека того, что вам нужно, им надо проманипулировать. Как вы отнесетесь к тому, что вас назовут великим манипулятором ?

- Но интервью - вовсе не манипуляция! Манипуляция - это когда человека заставляют делать то, что он не хочет, а интервьюер, наоборот, помогает человеку сказать то, что тот хочет. Если учитель плавания учит ребенка плавать, он им манипулирует? Он ему помогает плыть. Поэтому я категорически не люблю, хоть и уважаю Карнеги, и считаю, что, используя его теорию, нельзя взять интервью именно потому, что у него все основано на манипуляции. Он обращается с людьми, как с больными: перестаньте тревожиться и начните жить! Как будто, перестав тревожиться, тут же начнешь жить! Невозможно так относиться к людям.

- А был ли в вашей жизни человек, который вам помог ответить на важные вопросы ?

- Есть один священник, отец Тимофей. Не то чтобы я специально прихожу к нему, просто мы иногда разговариваем, и это помогает мне понять свою жизнь. А что касается людей, умеющих задавать вопросы и получать ответы, то я встречал таких крайне редко. Мне очень нравится, например, как работают Стас Кучер в программе "Совершенно секретно" и Володя Глазунов на канале "Ностальгия". На ТВЦ появилась очень хорошая передача "Временно доступен": Дима Дибров и Дмитрий Губин - чудесная пара. Но общий уровень интервьюеров сильно удручает. Ко мне однажды пришла девушка, у которой был список примерно из 35 вопросов. Она меня не слушала вообще. У нее была одна задача: чтобы я ответил на все ее вопросы, а что я говорю - неважно. Тогда я ей сказал: "Вчера я хотел повеситься. Решил, что так больше невозможно жить, купил веревку, мыло, вбил крюк..." "Понятно, - сказала она. - Переходим к следующему вопросу"

- В книге "Многослов" вы рассуждаете о таких ключевых понятиях, как смысл жизни, смерть, одиночество. Мне кажется, когда человек пишет о таких вещах, он должен испытывать большой внутренний дискомфорт .

- Да нет, почему же? Жизнь ведь происходит вне зависимости от того, занимаемся мы ею или нет. Для кого-то есть прелесть в том, чтобы ощущать себя листом, который несет поток. А для кого-то - в том, чтобы пытаться ощутить себя командиром корабля. При этом есть Бог, который может обрушить на тебя бурю. Мне нравится ощущать себя командиром и пытаться рулить. А раз так, я должен думать о таких важных понятиях, как смерть, счастье и так далее. Но вот я написал главу "Смерть", высказался на эту тему со всем своим почтением и уважением и - все. А потом мне предлагают на радио: "Давайте сделаем передачу?" Вот на радио час говорить о смерти, выслушивать людей, отвечать на вопросы и вот так, запанибратски, обращаться со смертью, делать ее героиней эфира - страшно. Я интуитивно понимаю, что делать этого не надо.

- Вы человек верующий ?

- Верующий, крещеный, хожу в церковь, но не могу назвать себя полностью воцерковленным человеком, который соблюдает все обряды. Мне кажется, что вера - это ощущение, что ты живешь в присутствии Бога, и это ощущение дает определенное направление в жизни. А церковь, ритуал, обряд - дорога к этому ощущению. И отнюдь не единственная.

- А Богу вы задаете вопросы? О чем вы его спрашиваете ?

- Я с Ним не разговариваю, я молюсь и в очень редкие минуты Его благодарю. Но Бога не надо ни о чем спрашивать, Он сам отвечает. И не надо Его ни о чем просить: Он лучше знает, что нам надо, а что нет, что для нас хорошо, а что плохо. Поэтому "хлеб насущный дай нам днесь" я не прошу никогда. Единственное, о чем можно просить Бога, - чтобы он от тебя не отвернулся.

- В жизни вы человек смиренный ?

- С возрастом становлюсь все более смиренным. К сожалению, я много ошибок в жизни совершил. И когда мне Бог показывал, что надо идти налево, я шел направо. Мне казалось, что рай именно там. Это касалось и женщин, и профессии. Начинал спектакль, который не хотел делать, он не шел, я тратил огромное количество времени и сил - не получалось ничего! А просто не надо было ломиться в закрытую дверь. Я для себя сформулировал понятие "счастья". Счастье - это не мгновение. Это протяженное состояние гармонии с самим собой и с миром, когда тебе кажется, что ты стоишь на той дороге, на которую тебя поставил Бог, и мир к тебе хорошо относится. Поэтому любой свой поступок я поверяю так: принесет он мне гармонию или нет? Если нет, стараюсь его не совершать, даже если кажется, что это по каким-то причинам нужно или очень выгодно. Увы, жить по тому принципу получается не всегда.

ПОД ЗАНАВЕС

• АНДРЕЙ МАКСИМОВ: Нам есть о чем поплакать ночью
• Лечитесь добротой!
  Или Доброе слово и кошке приятно
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 9 по 15 апреля
• Человек родился