БЕРТРАН ЛАВЬЕ: История искусства для меня - магазин самообслуживания

Ирина КУЛИК
Фото Степана РАПЧЕВСКОГО

Б.Лавье

В новом корпусе ЦУМа на пятом этаже, с недавних пор ставшем экспозиционным пространством, в рамках Года Франции в России открылась выставка 60-летнего классика современного искусства Бертрана Лавье "Aftermoon" (именно так - "послелуние" - художник использовал в названии оговорку одного гонконгского китайца, скрестившего "afternoon" - вторую половину дня, и "moon" - луну). Она организована отделом культуры Посольства Франции в Российской Федерации и ЦУМ "Art Foundation" при поддержке "CulturesFrance". Входит в программу уже давно завершившейся 3-й Московской биеннале современного искусства - просто в прошлом году кураторам проекта Марии Кравцовой и Бернару Маркаде не удалось договориться с руководством Музея архитектуры, где первоначально предполагалось разместить экспозицию.

На выставке

Пространство под крышей торгового центра на этот раз не стали специально декорировать, оставив на виду некрашеные бетонные стены и огромные окна. В этом пустынном зале, похожем на ангар, немногочисленные объекты и инсталляции Лавье - лаконичные решительные формы, яркие простые цвета, холодные нерукотворные фактуры промышленных материалов - издалека выглядят именно так, как и подобает классическому модернизму: неприкаянными, вызывающе замкнутыми в себе, отчужденными от всех внешних обстоятельств. Впрочем, первое впечатление - рассчитанно ошибочное. Присмотревшись, ты понимаешь, что окружен своего рода обманками, произведениями-каламбурами, настоящими и мнимыми цитатами. Водруженный на холодильник диван в виде огромных красных губ - не имитация знаменитого канапе "La Bocca", дизайнерского шедевра Сальвадора Дали, но и не его произведение: это хоть и выпускавшаяся по эскизу художника, но вполне серийная мебель. Массивный черный предмет с металлическими "рогами", показавшийся чем-то вроде "Головы быка" Пикассо - на самом деле поставленный на попа причудливый стул от авангардного дизайнера Марка Ньюсона. Разместившееся на полу абстрактное панно - дословно воспроизведенный в керамических плитках фрагмент спортивной площадки с узнаваемой разметкой. Аморфная "скульптура" в духе популярной в 1960-е годы эстетики "антиформы" - сдутый аэростат с надписью "Москва-850", который кураторы нашли в столичном воздухоплавательном клубе. Африканские маски и статуэтки, отлитые в бронзе и хромированные наподобие знаменитого "Кролика" Джеффа Кунса, выглядят странной искусствоведческой химерой: источники вдохновения кубистов оказались на одной доске с надувной игрушкой, понравившейся американскому симуляционисту. А характерная модернистская абстрактная скульптура обтекаемых форм на самом деле оказывается цитатой не из Ханса Арпа, а из комикса Уолта Диснея. Лавье работает на уровне, следующем после реди-мейдов Марселя Дюшана или объектов Энди Уорхола, воспроизводившего коробки стирального порошка. Его занимают различия не между искусством и жизнью как таковой, высокой и низкой культурой, а куда менее драматичная, но и более коварная грань между действительно уникальным и всего лишь элитарным, новаторским и модным, искусством и дизайном, произведением и предметом роскоши. Неслучайно его так занимает подпись - единственный гарант того, что та или иная вещь является авторским произведением. Он воспроизводил подпись Пикассо в виде автомобильного логотипа - после долгих дебатов о том, правомерно ли назвать именем великого художника новую модель "Ситроена". И делал выставку "Живопись Мартенов" из 40 полотен художников с этой распространенной фамилией, созданных с XVII по XX век. Соавтором этого проекта был давний знакомый Лавье, великий куратор Жан-Юбер Мартен. А нынешняя выставка Лавье в Москве, включенная, напомним, и в программу 3-й Московской биеннале, выглядит пусть и несколько легкомысленно-ироническим, но вполне уместным постскриптумом к биеннальной выставке Жана-Юбера Мартена "Против исключений", также ставившей, кроме всего прочего, вопрос: а какие, собственно, границы отделяют сегодня современное искусство от искусства вообще, а искусство - от других способов постижения и обживания мира?

Накануне вернисажа Бертран ЛАВЬЕ ответил на вопросы газеты "Культура".

- Вы работаете с множеством заимствований как из современного искусства, так и из дизайна и масскультуры, так что не сразу поймешь, что откуда. Например, диван по эскизу Сальвадора Дали в форме губ кинодивы Мэй Уэст, это что - дизайн, поп-культура, классика современного искусства? Тем более что и сам Дали - не только музейный классик, но и своего рода поп-икона ...

- И то, и другое одновременно - именно это мне и интересно. Много лет назад в нью-йоркском музее "МОМА" была выставка, которая называлась "High and Low", "Высокое и низкое". Думаю, эту выставку стоило бы сделать еще раз: тогда кураторы явно не закрыли эту по-прежнему актуальную тему. Я черпаю как из масскульта, так и из того, что называется "Культурой" с большой буквы и также является языком власти, и стремлюсь к тому, чтобы на их пересечении возникло нечто новое. Посмотрите на мою выставку, каких искусств тут только нет: "примитивное", "современное" и даже самые что ни на есть "изящные искусства".

- Столкновение высокого и низкого, массового и элитарного было важно на самых разных этапах истории современного искусства. Но сами понятия "высокого" и "низкого" не раз менялись - наверное, сегодня они уже иные, чем те, с которыми в 1960-е работал поп-арт, или в 1980-е - Джефф Кунс ?

- На самом деле это не так уж и изменилось. Важно, что существует само это различие. Это как с напитками. Когда я был маленьким, виски считался high, высоким, а, например, анисовый аперитив "перно" - low, низким. Но постепенно просто виски стал low, и в качестве high появился солодовый виски, pure malt, который так же банализировался, и тогда появился односолодовый виски, single malt. Эти градации потребления существуют везде, во всех сферах.

- Вполне можно представить, что для американца, даже самого утонченного, французский "перно", в силу его экзотизма, в конце концов окажется более high, чем ставший для него привычным виски... В искусстве ведь происходит так же. Тот же Сальвадор Дали в какой-то момент в силу своей популярности стал почти что low, а теперь вновь становится high .

- Забавным образом, так все и происходит.

- А Уолт Дисней для вас относится к высокому или низкому ?

- В Диснее меня интересует как раз его "высокая" сторона. Я не брал Микки-Мауса, я взял и материализовал карикатурные скульптуры, представленные в Музее современного искусства, нарисованном в одном из комиксов про Микки-Мауса. То есть источник моего вдохновения, может, и массовый, но вот источник вдохновения Диснея был очень высококультурным.

- Это очень французский подход к массовой культуре - американцы, от Уорхола до Кунса, все же, как мне кажется, ценили в поп-культуре именно ее наивную независимость от культуры высокой ....

- Действительно, существует некое различие между американским и французским подходом. Американцы, скажем так, попадают с одного выстрела - "паф", а мы делаем "пиф-паф", этакий рикошет. Диалектически риторическая фигура - иная. Но вообще-то для меня важна не только цитата сама по себе, но и то, что я даже с помощью нее могу сделать что-то, вызывающее любопытство и удивление, нечто, чего вы никогда не видели раньше. Вы уже видели и полосатые картины Фрэнка Стеллы, и неоновые трубки Дэна Флавина, но вы не видели полосок Стеллы, выложенных неоновыми трубками. Вы видели диван-губы Дали, но вы не видели "губ" Дали, лежащих на холодильнике... Для меня история искусства, как и повседневность, - нечто вроде магазина самообслуживания, которым я могу пользоваться в своих целях. Я не систематизирую и не переписываю историю искусства, но пытаюсь найти новые пластические решения.

- Это опять-таки свидетельствует о различии между американским и европейским подходами. Если американский поп-арт тащил в искусство образы массовой культуры и повседневной жизни ради концептуального жеста, то современный ему европейский "новый реализм" искал в этом "мусоре" как раз новые пластические ценности ...

- Думаю, я нахожусь где-то посередине между поп-артом и "новым реализмом".

- А почему "губы" Дали лежат именно на холодильнике ?

- Холодильник - это подобие музейного цоколя, это своего рода новый способ попасть в музей - через черный ход, исподтишка.

- Холодильник - отличная метафора музея. В музее искусство ведь так же "замораживается", хранится в неизменном виде .

- Да нет, сами музеи меняются. Просто удивительно, какими емкими они стали - это, наверное, главное открытие ХХ века. С легкой руки Марселя Дюшана музеи приняли сушилку для бутылок, и пошло-поехало: в них оказались солома, жир, разбитые мотоциклы, холодильники. При этом, расширяясь и вмещая в себя это все, музей все равно остается музеем, а не превращается в гараж или магазин бытовой техники. А искусство умудряется оставаться искусством.

- Дюшан использовал в качестве реди-мейдов предельно нейтральные, банальные, не нагруженные никакими очевидными культурными коннотациями предметы - ту же сушилку для бутылок, вешалку, велосипедное колесо, не говоря уже о писсуаре. Вы действуете иначе - берете не просто стул, но стул определенного дизайнера, или скейтборд, который и сам по себе - икона молодежной уличной культуры. А остались ли вообще в нашем окружении банальные, не нагруженные никакими смыслами предметы ?

- Нет. Банальность сегодня пропущена через массмедиа, есть же журналы, специализирующиеся на всем, чем угодно, - скейтбордах, холодильниках, мопедах. Именно поэтому искусство сегодня должно не просто перемещать предметы с места на место, но переключать регистры. Само название моей московской выставки - об этом переключении, сдвиге сознания. Слово "aftermoon" - это подслушанная мною оговорка. Это слово, которое не существует, но звучит обманчиво знакомым.

- Переключение регистра между высоким и низким происходит само собой с течением времени. Видимо, об этом - одна из ваших работ с выставки, современная спортивная лодка-каяк, выглядящая, как тщательно отреставрированный предмет из археологического музея далекого будущего. Как вы думаете, в этом будущем кто-нибудь будет помнить, что в наше время считалось высокой, а что - низкой культурой ?

- Высокой и низкой бывает только культура настоящего момента. А потом все становится высоким. Когда я однажды давал интервью для телевидения в Лувре, я специально попросил, чтобы меня снимали не в зале с "Джокондой" и тому подобными шедеврами, а в зале археологии, на фоне витрин со всеми этими древнеегипетскими ложками и римскими флаконами - все это сейчас стало высоким.

- На выставке есть и такая "примета времени", как фотографический портрет Путина, а вернее, его двойника из музея восковых фигур ....

- На самом деле это одна работа из целой серии. Там еще были портреты Арнольда Шварценеггера, Роберто Бениньи, футболиста Фабьена Бартеза, президента Сенегала Абдулая Вада... Отбирал персонажей не я, а фотограф знаменитой фотостудии "Аркур", которого я попросил сделать снимки в фирменной манере студии в Музее восковых фигур "Гревен". Я только просил, чтобы там не было женщин, поскольку в "Гревен" они все невероятно уродливы, и ныне покойных персонажей. Но и фотограф руководствовался не своими политическими, спортивными или культурными пристрастиями, а исключительно фотогеничностью моделей, иначе говоря, качеством исполнения манекенов. Я вообще очень люблю, когда на меня работают другие люди - и вовсе не из-за жажды власти: я совсем не авторитарен и даю мало указаний. Мне интересны умения, знания, точка зрения других людей. Например, подставку для скейтборда делали мастера, работающие с музеями и галереями примитивного искусства, он выставлен так, как если бы это был, например, австралийский бумеранг.

- Ваша выставка, на которой представлены, по сути, сплошные ложные подобия, обманки и вообще симулякры, заставляет вспомнить не только американский симуляционизм, но и вдохновившего это направление французского философа Жана Бодрийара. Как вы к нему относитесь ?

- Я не могу сказать, что он напрямую меня вдохновил. Мне нравится его ум, мне нравится музыка его текстов, но я не люблю его пессимизм, разочарование и подавленность, которые являются эмоциональным фоном его мысли. В современном искусстве вообще слишком много этой депрессивности. Я занимаюсь искусством вовсе не для того, чтобы сказать: мир печален, и я вам покажу, что он еще печальнее, чем вы думаете.

- Ваше искусство принципиально оптимистично ?

- Я не оптимист, просто я жив и утром, проснувшись, стараюсь встать с той ноги. Что же до искусства, скажу только, что предпочитаю, чтобы оно было скорее high, чем low.

ПАЛИТРА

• БЕРТРАН ЛАВЬЕ: История искусства для меня - магазин самообслуживания
• Синее море, красный закат
  Живопись Виктора Васина на Кузнецком Мосту
• Долгое послевкусие Победы
  Проект "ПОСЛЕБЕДЫ" в Красноярском музейном центре
• История пробегом
  Киров в Москве