Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 20 (7733) 3-9 инюня 2010г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
ПалитраБессловесный дождь"Набережная неисцелимых" во Вспольном переулке Елена ШИРОЯН
Среди главных событий ушедшего мая - юбилей Иосифа Бродского. Отрадно, что к теле- и радиопередачам в честь 70-летия поэта добавилась выставка, связавшая две родные ему страны - Россию и Италию. Известно многим, что жизненный круг "нашего рыжего", как называла Бродского Анна Ахматова, завершился в Венеции, в период эмиграции будто заменившей ему недосягаемый и безвозвратный Петербург. Собственно, Королева Адриатики - поэма в воде и камне, сама по себе артефакт - и стала героиней выставки "Набережная неисцелимых", которую устроили в "Галерее на Вспольном" живописец Галина Быстрицкая и фотохудожник Константин Лейфер. Оба автора, уже не впервые выступающие в тандеме, принадлежат к тому поколению, что в юности зачитывалось стихами Бродского в "тамиздате", а на пороге зрелости смогло приобщиться и к прозе изгнанника-нобелиата. В том числе к знаменитому эссе, которое было написано в 1989 году по-английски как "Watermark" (дословно "Водяной знак"), а на русском языке, по воле переводчика Григория Дашевского, превратилось в "Набережную неисцелимых". В семантике ее исторического названия словно заложен потайной сигнал - предупреждение сегодняшним посетителям Венеции, города туристов и карнавала, для большинства олицетворяющего вечный праздник. Слово "неисцелимые" (incurabili), напротив, подталкивает к размышлению о неизбежности в этом мире, неотменимости страданий и горестей. Символично, что в прошлом году именно на этой набережной, видимо, помня о хрестоматийном теперь уже тексте, открыли мемориальную доску в честь Иосифа Бродского, который семнадцать раз посещал Венецию, причем всегда - непременно зимой. По инициативе Константина Лейфера, придумавшего выставку "Набережная неисцелимых", Москва словно присоединилась к проекту "Культурная Миссия. Санкт-Петербург - Венеция", в рамках которого и состоялось торжественное установление памятной доски Бродскому близ прежнего приюта Неисцелимых. К счастью, присоединилась в формате сугубо неофициальном: немноголюдный вернисаж прошел без юбилейно-миссионерского пафоса и плавно перетек в поэтический вечер с участием Евгения Рейна, Константина Кедрова, Елены Фанайловой, других литераторов. Выставка же разбивает тот, увы, накрепко засевший в иных мозгах стереотип, будто Венеция - город непрестанного солнца и веселья. Правда, картины Галины Быстрицкой, посвятившей любимому поэту серию венецианских пейзажей, созданы в светлой гамме, написаны пастозно, ярко, причем прямо с натуры, - они-то, пронизанные солнцем, носят, скорее, праздничный характер. Но экспрессивной, alla prima манере Быстрицкой противостоят по преимуществу сумрачные, часто ночные снимки, рифмующиеся с настроением эссе. Будто ступая по следам Бродского, Лейфер не раз приезжал снимать в зимней Венеции и в итоге создал несколько фотосерий "по памятным местам", запечатлев особенно любимые поэтом точки на карте Serenissima. В лучах фонарей, в дымах и туманах, сквозь ландшафт Венеции, кажется, проступает облик ее северного собрата - Петербурга; но даже если вынести за скобки мгновенно возникающие аллюзии на блоковско-мандельштамовско-бродский образ города на Неве, все равно снимки останутся щемящими. Полными не грусти даже (хотя бы по поводу примет разрушения и медленного, но верного затопления великой, удивительно цельной столицы Адриатики), а экзистенциальной тоски. Впрочем, старушка Венеция, простояв по колено в воде много столетий, иной раз только прикидывается умирающей, а на самом деле полна жизни, энергии, уверенности в себе, возможно, подпитывавшей и наших пилигримов. К слову, на кладбище Сан-Микеле, за кирпичной стеной, обсаженной кипарисами, из русских эмигрантов, помимо Бродского, лежат Дягилев и Стравинский, фигуры наимощнейшие... Куратор выставки Анна Чудецкая решилась разбавить визуальный текст словесным, отсылая зрителя к первоисточнику. На стенах уютной галереи, расположившейся в анфиладе старинного особняка, скупо развешаны страницы с выдержками из эссе, давшего название проекту. Живописи и фото отведена роль двух параллельных плоскостей: они не являются иллюстрацией литературного текста, да и друг с другом практически не пересекаются. Проявляя различные грани облика "Венеции Бродского" (есть теперь и такой город-фантом), снимки и холсты рождают многообразные ассоциации: Венеция, как и родной юбиляру Санкт-Петербург, - город-музей, полный прекрасных зданий и полотен, а равно город-модель, привыкший постоянно быть в кадре и горделиво слышать, как щелкает над ухом затвор фотоаппарата. Отдельно - слегка набившая оскомину тема города на воде, откуда возникли аллегории: Петербург - Северная Венеция, он же - Северный Амстердам (топонимический ряд несложно продолжить, если хорошо знать географию). Ну да, вода, а значит, набережные, каналы и мосты... Да, простите, еще и отражение в водах! К счастью, эта тема визуализирована, то есть воплощена в зримых образах, вполне деликатно, не переходя грань невербальной коммуникации. Иными словами, выставка в честь литератора не грешит литературщиной, не перегружает смотрящего информацией. То, чего удалось здесь добиться, называется "атмосфера" и "интерконтекстуальность", что возникает весьма нечасто, особенно в модных "тематических" проектах. Ни в Питере, ни в Москве пока нет памятников Бродскому, как и улиц его имени, да и юбилей прошел невероятно тихо: не самый востребованный массами поэт! Наверное, это и неплохо. Истинный ценитель поэзии найдет небольшую галерею внутри Садового кольца, близ площади, еще недавно носившей имя "Баррикадная", и вновь подумает, что стихи - это не слова, а ветер, туман, дождь... И тревожное ожидание чего-то, может быть, совершенно ирреального, несбыточные смутные мечты на темной улице окраины, куда не завернет сытый буржуа, поклонник и покупатель подробно прописанных парадных портретов. Также в рубрике:
|