Мир большой, а ум маленький, как резинка от трусов

Итоги фестиваля

КИНОТАВР

Светлана ХОХРЯКОВА
Сочи - Москва
Фото ИТАР-ТАСС

13 июня в Сочи завершился 21-й Открытый кинофестиваль "Кинотавр". Жюри под руководством кинорежиссера Карена Шахназарова главную награду присудило фильму Светланы Проскуриной "Перемирие". Выясняется, что многие кинематографисты и журналисты, пишущие о кино и фестивалях, почти не знают ее творчества, хотя фильмы Проскуриной показывались на "Кинотавре" в разные годы. Зато она - обладательница "Золотого Леопарда" Локарно, участвовала в фестивалях Венеции и Монреаля, великолепно прошла ее ретроспектива в Роттердаме, и потом ее фильмы приглашались в самые разные страны, вызывая интерес. Но такой весомой награды на родине, как теперь, Светлана Проскурина еще не получала. Ее картина вызвала самые разные суждения, середины тут не было: либо возносили до небес, либо кривились. Лично для меня это лучший фильм конкурса, к тому же необычный для самой Светланы. "Перемирие" означает избыток мира, и это огромная драма каждого из нас. Столько событий происходит вокруг, что мы ничего не успеваем осознать. Как не вспомнить и цитату героини Ксении Кутеповой из фильма "Явление природы" Александра Лунгина (сына Павла Лунгина) и Сергея Осипьяна: "Мир большой, а ум у тебя маленький". Молодой герой "Перемирия", которого сыграл подросший со времен "Возвращения" Звягинцева Иван Добронравов (он-то и получил награду за лучшую мужскую роль, но сам ее не получал: сдает экзамены, будучи второкурсником РАТИ), живет в небольшом российском городке. Парень находится в поисках - самого себя, жизни, пока еще мало чего видел и испытал, но хочется прочувствовать и узнать многое. Он как тростинка на ветру: куда подует ветер, туда и он. Легко поддается на уговоры товарищей, попадает в самые разные переделки. Он чист, как лист бумаги, и может оказаться где угодно, стать кем угодно. А окружающая жизнь почти беспросветна, или нам только так кажется со стороны. Изнутри таких ощущений наверняка не возникает. Люди живут как живут, не ведая, что где-то есть другая, большая жизнь. Основная часть фильмов нынешнего "Кинотавра" примерно об этом же: о желании жить и обреченности на скудную жизнь, которая всякий раз ставит человека перед серьезным выбором. При этом главными героями стали дальнобойщики и гастарбайтеры. Действие из гламурных миров и столиц, которыми нас столько времени мучили, особенно молодые режиссеры, наконец-то перенеслось на территорию "дикого поля", в российскую глубинку. Имя Михаила Калатозишвили, совсем недавно получавшего награду за фильм "Дикое поле" и внезапно ушедшего от нас, возникало всякий раз во время дискуссий и в кинозалах. Оказалось, что на многих молодых режиссеров (а именно их работы преобладали) он оказал опосредованное и самое непосредственное влияние. Калатозишвили предоставил им возможность снимать, поддержал идеи дебютантов. А образ "дикого поля" буквально довлел над многими картинами.

Продюсер С.Еремеева и С.Проскурина

Судя по всему, споры по поводу наград в жюри были жаркими. То, что в его состав был введен иностранец - отборщик Каннского фестиваля Жоэль Шапрон, - уверена, было благотворно. Как человек, хорошо знающий мировой контекст, чего многие наши кинематографисты лишены, он обеспечил жюри в целом особый взгляд и предотвратил возможный среди своих выбор. Все внимание сконцентрировалось на фестивале вокруг картины Сергея Лозницы "Счастье мое", которая чуть раньше участвовала в конкурсе Каннского фестиваля и была воспринята там весьма спокойно. Российский же кинематографический мир фильм возбудил не на шутку. Накануне закрытия до глубокой ночи заседал экспертный совет кинокритиков, отдавший своего "Слона" в итоге именно Лознице. А наутро можно было от своих же коллег услышать радикальные обвинения: "Наградить Лозницу - все равно, что дать приз убийце за то, что он убил", "Почему русские так себя не уважают, раз премируют человека, ненавидящего Россию", "Это фашистский фильм на фашистские деньги" (среди его производителей - Германия). Таких удивительных глупостей мы наслушались немало, причем происходит это из года в год, стоит только появиться жесткой картине с беспощадным взглядом на настоящее. Примерно те же речи звучали совсем недавно в адрес "Юрьева дня" Кирилла Серебренникова, фильма "4" Ильи Хржановского. Из-за "Груза 200" Алексея Балабанова группа членов Гильдии киноведов и кинокритиков и вовсе покинула ее ряды. Кино для многих людей, существующих в этой сфере, гораздо больше, чем кино. А кто-то из режиссеров говорит о нем исключительно как о ремесле, не стесняясь, признается, что никаких великих целей перед собой не ставил, как сделал это Дмитрий Месхиев. Его мелодрама "Человек у окна" с Юрием Стояновым в главной роли завершала конкурсный показ. Месхиев назвал ее простым, как резинка от трусов, фильмом. "Резинка" была встречена аудиторией на ура. Можно разбирать эту картину по косточкам, она несовершенна, говорить что угодно, но такой аргумент, как реакция зала, со счетов не сбросишь. Значит, именно такого кино ждет зритель. Но еще не факт, и Месхиев, слава богу, это прекрасно понимает, что "Человек у окна" будет востребован в прокате.

Кадр из фильма "Кто я?"

Дебютантов на "Кинотавре" было много, почти каждый из них интересен, но жюри отдало приз за дебют Анне Фенченко и ее картине "Пропавший без вести". Мы уже рассказывали об этом фильме в репортаже с Берлинале, где он был показан. В сущности, это все те же вариации на тему нашей современной жизни и человека, который живет в ней странной и порой никчемной жизнью, сам того не сознавая. Сами названия конкурсных картин о многом говорят при всей их безликости: "Кто я?", "Обратное движение"...

Подводя итоги "Кинотавра", критики отмечали, что многие фильмы безлики, лишены авторской индивидуальности и кажутся снятыми одним человеком. Ощущение действительно такое, что мы смотрели один бесконечный фильм. Удивительно, но все они находятся примерно в одной географической и временной точке: здесь и сейчас. Разве что Юсуп Разыков частично перенес действие своей картины "Гастарбайтер" в Узбекистан. Но вот Сергей Дебижев попытался изобрести такой жанр, как "кинокартина", и все время говорил о бамбуковом методе, который использует герой его фильма "Золотое сечение" и который вполне годится для фильма в целом. Дебижев провозгласил, что героем фильма является сам фильм, как некое законченное произведение. Актеры же, Ксения Раппопорт и Алексей Серебряков, ощущали себя всего лишь элементами в буйном мире, существовавшем в голове Сергея Дебижева. Не менее сложный мир рождался у Дмитрия Мамулия, чья картина "Другое небо" стала одним из фестивальных фаворитов, а отметили ее почему-то призом за лучшую музыку (композитор Анна Музыченко), и стало очевидным, что жюри, безусловно, о картине думало, но в судейских играх очень часто на обочине оказывается тот, о ком много спорили. Так вот Дмитрий Мамулия, снимавший философскую и, казалось, интуитивную историю о гастарбайтере, думал о неких комнатах смерти, знаках, через которые воспринимается этот мир, открывающийся нам через "сосредоточенность героя". Опять возник вопрос "кто я?", как разговоры о том, что для того, чтобы понять этот мир, надо потерять себя. Пришли к выводу, что дело искусства - сбить ориентиры. Многие ждут от искусства прямых ответов и наводок, требуют объяснений всему без исключения, даже хрупким категориям, которые не поддаются окончательному анализу. Подробнее о некоторых фильмах "Кинотавра" мы расскажем в следующем номере.

Кадр из фильма "Перемирие"

Одно из самых сильных фестивальных впечатлений, особенно на фоне увиденного и разговоров с режиссерами, связано с "круглым столом" по поводу фестивального и авторского кино в России. Атмосфера, которая нависла над всеми принимавшими участие в этом мероприятии, была тяжелой. Люди иной раз вели себя странно, резко, некоторые истерично хохотали. Ничего хорошего работающие в авторском кино кинематографисты от этого мероприятия не ждали. Они как не были услышаны прежде, так не услышали их и теперь. Впервые перед лицом этой группы кинематографистов появился вживую глава нового Фонда социально-экономической поддержки российского кинематографа Сергей Толстиков. Раньше только из прессы и разговоров с коллегами многие черпали информацию о том, что же будет с киноотраслью в результате новых реформ. Сергей Толстиков уверял, что могильщиком авторского кино быть не хочет, но и в ситуации до конца не разобрался. "Кинотавру" предшествовали слухи о том, что, "наведя порядок" с коммерческим кино, чиновники начнут дрова рубить на арт-хаусном поле. Говорили, что их цель - оторвать молодое поколение режиссеров от небольших компаний, в которых они начинали и продолжают делать свои картины, приносящие нашему кино международный и фестивальный успех. Пришла пора бросить их в пекло, распределить по пресловутым лидерам, производящим коммерческий кинопоток и теперь обеспеченным финансово государством. Такие люди, как продюсер Роман Борисевич и его небольшая компания "Коктебель", работающая с Попогребским, Хлебниковым, Сигаревым, не нужны в новой модели развития киноотрасли. Может, это и не так, но так было воспринято в киносообществе благодаря келейности и закрытости принимаемых решений в верхах. В президиум сочинского заседания посадили Алексея Попогребского, который после участия в Берлинале с лентой "Как я провел этим летом", принесшей сразу трех "Золотых Медведей", стал для наших чиновников весомой фигурой, с которой невозможно не считаться. И Алексей, будучи человеком искренним и честным, очень эмоционально призвал всех собравшихся поговорить о морали. Понятно же, что любое социологическое исследование можно повернуть и использовать сообразно ставящимся целям. Новый фонд строит свою стратегию на выводах компании Олега Иванова "Movie Research", деятельность которой мало у кого вызывает доверие. Докладчиков, ее представлявших, ловили буквально на слове. Но на основе выводов именно этой компании выявляются лидеры, и в итоге распределяются средства на кино. Алексей Попогребский быстро покинул собрание, чтобы смотреть короткометражный конкурс, жюри которого он возглавлял. И еще долго не мог прийти в себя после выступления и всего того, что услышал совсем не на "круглом столе". Кинематографисты требовали провести тендер на компанию, проводящую социологические исследования. А потом еще долго на пляже участники дискуссии обсуждали "личное дело" Олега Иванова, обнаружив во Всемирной паутине его высказывания о проклятом вулкане, который не позволяет доставлять в Москву свежих устриц, как и его якобы кулинарное прошлое в соответствующем техникуме. Все это не ерунда, а состояние умов, которое в кинематографическом мире очень существенно и не может не влиять в конечном итоге на творчество. Ответов в Сочи на животрепещущие вопросы люди не получили. А Сергей Толстиков, судя по всему, пожалел о том, что вообще приехал на "Кинотавр". И еще к вопросу о состоянии умов. На "Кинотавре" побывал Никита Михалков. Он представлял свой фильм "Предстояние", который поздним вечером под открытым небом показывали для публики. Будучи главой киносообщества, Михалков жил скрытой жизнью, видели его лишь случайно и мельком, один раз публично - на фильме Сергея Лозницы. Он не принимал участия ни в одном важном разговоре и мероприятии, коих на "Кинотавре" было достаточно. Как это возможно для председателя СК? Особенно теперь, когда идет капитальный передел в киноотрасли и люди находятся в отчаянном положении.

Кадр из фильма "Гастарбайтер"

Светлана ПРОСКУРИНА, режиссер фильма "Перемирие":

- Мне кажется, что частично мы все - уроды. Все до одного. Нас спасает милосердие жизни и милость к падшим, которая еще не истлела в наших душах. Я бы не хотела быть высокомерной, отчуждая себя от своих героев. Не могу представить, чтобы я снимала картину про режиссера, это нелепость. Всегда интересно то, что вне твоего пространства, не так освоено и близко к тебе. Неужели наши личные нелепости не так же безусловны, как нелепости моих героев? Победить себя и быть хоть немножко адекватным жизни - только это нас спасает. Мы иногда можем еще держать лицо и отвечать за него.

Мы решили назвать картину "Перемирие". В этом есть немало игры со зрителем. Хотелось бы, чтобы зритель мог дышать и имел свои интерпретации. Мы много путешествуем, у нас есть Интернет, беспрерывные встречи, - хорошо ли это? Тотально плохо, потому что мы не успеваем ничего по-настоящему осознать. Не успеваем проживать свой сюжет осмысленно, а не информационно. Люди задают вопрос и не слушают ответа. Мы все время находимся в состоянии предчувствия войны или ее последствий. Основная тема: перемирие как избыток мира для каждого из нас, когда мы немножко дети не в смысле простодушия, а желания в чем-то разобраться.

Я много времени живу в деревне, и это особый и очень ясный мир. Он внешне может выглядеть безумно, но люди тебя быстро понимают, ясно выражают приязнь и неприязнь. Мой герой - очень честный, он отважен перед белым светом. Его намерения ясны. Он любит так любит. Хочет девушку - идет и говорит: "Лида, выходи!" Это маленький мальчик, который еще не вполне тревожится по поводу своего лица. Половина актеров - это люди с улицы. Они живут в городе Северном. Они были бы сильно удивлены, если бы услышали высказывания о том, что у них уродская жизнь.

Сергей ЛОЗНИЦА, режиссер фильма "Счастье мое":

- Люди очень часто смешивают кино и жизнь. Почему-то обсуждают меня, посмотрев мой фильм. Обвиняют в том, что Россия показана как-то не так. Это герой сбился с пути, а не страна. Фильм - это вымысел, который может отчасти быть основан на реальных событиях. Частично мы нашли финансирование в Германии. Искали деньги на фильм пять лет. Минкультуры России моя идея не заинтересовала. Я буду продолжать работу и в игровом, и в документальном кино с международной командой. Есть идеи. Все зависит от возможностей.

Юсуп РАЗЫКОВ, режиссер фильма "Гастарбайтер":

- Вчера после просмотра нашего фильма ко мне подошли две девушки и сказали, что захотели домой. Я ничего про них не знаю. Но если их на такие темы заставила задуматься наша картина, то цель достигнута. Если учесть, что в Москве и Московской области занято больше трех миллионов гастарбайтеров в народном хозяйстве, то "Аватару" просто нечего ловить, если все эти люди придут смотреть наш фильм. К киргизу или узбеку тут относятся хуже, чем к немцу или поляку. Мало кто задумывается о том, как тяжела судьба этих людей. Однажды меня поразила такая картина. Я вышел на улицу под Новый год и увидел, как несколько киргизов куда-то волокли наряженную елку. Что это было? Много непонятного происходит, у нас разная ментальность. Я живу в Москве несколько лет и иногда чувствую себя человеком второго сорта. "Совок" - это когда тебе платят деньги и за это тебя же не уважают. Часто у людей, приехавших на заработки в Россию, возникает ощущение мнимой свободы. Но я снимал кино не о гастарбайтерах, меня вдохновляла картина "Отец солдата", и наша история про пожилого человека, который ищет сына, уехавшего на заработки в другую страну.

Дмитрий МЕСХИЕВ, режиссер фильма "Человек у окна":

- Наш фильм про человеческие ошибки. Каждому важно найти те глаза, которые, возможно, смотрят на тебя, причем каждый день, на кухне. А мы не всегда это понимаем и замечаем. "Человек у окна" - простое кино про хороших людей. Об открытии вех мы не думали, я не ставил задачу сделать нечто выдающееся. Мы делали простую ремесленную работу. Не более того. Картина не для молодежи, а для взрослых людей, и значит, суперуспешного проката быть не может. Те десять дней убогого кинопроката, на который можно рассчитывать, не имеют смысла. Мы делали картину, которая может быть показана по телевидению. Я не считаю этот фильм фестивальным, то, что он попал в конкурс "Кинотавра" - стечение обстоятельств. Это простое мелодраматическое кино, и мы не ждали такой реакции зала, какая была вчера. Я не хотел снимать этот сценарий. Но когда-то мы с мамой любили играть в людей. Наблюдали за прохожими, пытались угадать, кто они, чем занимаются, как живут. Таким образом, мама пыталась достучаться до моей черствой души. Есть такие люди, в Японии, например, которые получают деньги за то, что стоят у окна и наблюдают.

Глядя на некоторые работы, понимаю, что у нас исчезла профессия как таковая. Молодых режиссеров непонятно вообще чему учат. Их не учат азам профессии, зато головы их забиты высокими материями. Они все учатся исключительно на съемочной площадке. У актеров такая же ситуация. Им дурят голову системой Станиславского, которая не работает в кино. Я за простое ремесло, именно оно сейчас необходимо, а не решение высоких проблем. Весь наш арт-хаус - это повторы прежде созданного, к тому же не очень хорошо выполненные. Я не понимаю, почему все время надо показывать какашки. Не хочется снимать загаженные подъезды, к тому же не все они загажены.

Андрей СТЕМПКОВСКИЙ, режиссер фильма "Обратное движение":

- Я работал фотографом, снимал для журналов, но не воспринимал себя как человека глянца, скорее, как жанрового фотографа. Я - визуалист. Мы затрепали слово "арт-хаус", я его даже опасаюсь употреблять. Скорее, мы делали авторское кино. Нельзя объяснить, что ты хотел сказать своим фильмом. Можно все потерять. Каждый зритель считывает свой смысл. Я вообще хочу снять кино без речи. Это может показаться странным. Очень здорово, когда в кино что-то постигается не литературным образом, а кинематографическим. Если в нашем фильме есть кинематографическое дыхание, то это хорошо. Речь часто - не более чем сюжетные подпорки. Я не считаю, что лишил актера чего-то, это для них прекрасный опыт. Аскетизм - наш прием. Отношения между людьми могут не проявляться традиционным образом. Достаточно взглядов, зачем слова. Неявность мотивировок иной раз важнее.

Сергей ДЕБИЖЕВ, режиссер фильма "Золотое сечение":

- Нет стимула для новых идей, потому что они не поддерживаются на государственном уровне, на уровне художественной критики, на духовном уровне в целом. Не создается ситуация, когда искусство будет чувствовать себя спокойно и уверенно и будет давать какие-то результаты. Но кинематограф - это единственное, что у нас осталось. В свое время он уничтожил почти все виды искусства, заявив о том, что он самый главный. Но в нем огромное количество застойных процессов. Какие-то идеи появляются, как это было в 60-е годы, а потом все переходит на рутинный уровень. Если взять весь кинематограф как валовой продукт, то настоящего искусства - крупицы. И их можно даже не рассматривать, как цифры, стремящиеся к нулю. Я люблю сюжетное кино, но сам его не делаю. Ты обязан делать то, что до тебя никто не делал. А если ты пытаешься создавать то, что создавал до тебя кто-то другой, ты напрасно родился на этот свет, похитив юность матери. Мне нравится играть с разными фактурами и поджанрами, уловить что-то, чего я не могу даже сформулировать. Но я делаю эту попытку, и это нужно уважать. Героем фильма в нашем случае является сам фильм.

Нервяк на съемках "Золотого сечения" был сильный. Менталитет камбоджийского населения, а мы снимали в Камбодже, на уровне девятилетних детей. С ними невозможно было ни о чем договориться. Только здесь и сейчас, что такое завтра - им непонятно. Приходилось сложно. Я уж не говорю о змеях. Как только заходило солнце, они тут же выползали. Но с другой стороны, часть дикой силы перешла на экран. Много сцен снято документальной камерой. Часто нужно пользоваться моментом, который сейчас есть, а через мгновение его не будет.

Широкое и узкое, глубокое и мелкое - все рядом в нашей жизни. Хорошо, когда что-то врезается в память. Особенно белые трусы, которые снимает героиня Ксении Раппопорт. Присутствие нелепостей всегда оживляет мертвость и классичность стиля. Он сам от этого выявляется. Сразу понятна разница между дурацкими деталями и всем остальным. Уколы нелепости становятся составляющей восприятия.

Евгений ГРИШКОВЕЦ, продюсер, сценарист и исполнитель главной роли в фильме "Сатисфакция":

- Мы решали сложную кинематографическую задачу, работая в ограниченном пространстве. Снимали по ночам, абсолютно без алкоголя, притом что наши герои все время пьют. Это было непросто. У нас огромное желание донести наш фильм до кинотеатров, мы вложили в это слишком многое, вплоть до личных денег. Как автор сценария и артист я ничего не получил за свою работу. Каким образом его прокатывать, мы не знаем. Никогда бы я его не дал на такую программу, как "Ночной показ". Это сразу поставить на него печать "фильм не для всех", "авторское кино". Готов положить много времени, чтобы проехать с фильмом по стране и привлечь своим именем людей в кинозалы. Как бы ни было чудесно присутствие на кинофестивале, главное - дойти до зрителя.

Помимо художественных задач, я хотел высказаться о поколении. Я не люблю свое поколение 1965 - 1969 годов рождения, которое в основном сейчас обладает капиталом и которое в 90-е годы все на свете пропустило, не понимает, как воспитывать детей и как любить женщину. Да и пить они не очень умеют. Мой герой - не просто русский человек вообще, это богатый человек 45 лет.

Я никогда в жизни не попробую себя в кинорежиссуре. Не понимаю, как кино делается. Я многое хорошо понимаю в театре, но в кино не смогу даже самостоятельно написать сценарий. Никаких надежд. Никогда не посмотрю в эту сторону. Хотя были какие-то иллюзии, сейчас их нет. Но мне очень нравится сниматься в кино. Вы даже не представляете, как это интересно.

КИНОТАВР

• Мир большой, а ум маленький, как резинка от трусов
  Итоги фестиваля
• ДМИТРИЙ МАМУЛИЯ: "В мире много неправильных почерков..."