Когда богатые плачут?

“Не все коту масленица”. Театр имени Вл. Маяковского

Марина ГАЕВСКАЯ
Фото Михаила ГУТЕРМАНА

Сцена из спектакля

Повышенно эмоциональная реакция зала на спектаклях по пьесам А.Н.Островского, прочитанным внимательно и в то же время свежо, – явление уже настолько неоспоримое, что не имеет смысла в очередной раз говорить об актуальности известных типажей и сюжетов. Спектакль Театра имени Вл.Маяковского “Не все коту масленица” – очередное подтверждение вышесказанного, хотя факт этот сколь радостный, столь, по большому счету, и прискорбный: слишком уж новый виток исторической спирали похож на замкнутый круг.

Заметно усиливая в своей постановке легко читаемые параллели и переклички с современностью, изначально заложенные в основных темах, ситуациях и характерах пьесы, режиссер Леонид Хейфец отнюдь не прибегает ни к вульгарному утрированию, ни к огульной перестановке акцентов, ни к натужному перемещению действия из века минувшего в день нынешний. И конечный результат свидетельствует о том, что внятность и новизна собственного высказывания, звучащего в унисон с авторским замыслом, а не в противовес ему, вопреки моде остается одним из главных критериев режиссерского профессионализма. Эффект же узнавания сегодняшней реальности в истории давно минувших дней достигается путем нахождения той золотой середины, когда классическое произведение не превращается в музейный экспонат, но при этом и не становится жертвой варварской перелицовки.

Общей концепции постановки соответствует и внешний образ спектакля, в котором неброская метафоричность мирно уживается с бытовыми подробностями (художник Валерий Фомин, художник по костюмам Ольга Кулагина). Не наблюдается здесь ни окладистых бород, ни скрипучих сапог, ни широких юбок, однако никто не превращает богатого купца в современного нувориша, а семейство обедневшей вдовы – в нищих бомжей. Между тем два противоположных мира существуют по принципу вневременного контраста, определяемого не столько разным материальным положением, сколько несхожими целями. Так, в хоромах богача, рьяно кичащегося своими деньгами, откровенно безвкусный интерьер выставлен исключительно напоказ. Ярко-красные гардины и диван оттенка “вырви глаз”, огромные подушки с наволочками из золотой парчи, символические колонны и лепнина – все направлено на то, чтобы вызвать зависть и преклонение перед капиталами хозяина. В жилище же небогатой вдовы и ее юной дочери, напротив, царят простота и уют. Декоративные вышивки, натянутые на большие пяльцы, светлые ситцевые накидки на диване и креслах, вместительный шкаф с медными чайниками, чугунными сковородами, плетеными вазочками и яркими связками из лука и перцев – вся обстановка подчинена тому, чтобы самим обитателям было удобно в их скромном доме.

Режиссерские симпатии и антипатии по отношению к героям высказаны абсолютно определенно, хотя характеристики персонажей не ограничиваются исключительно черно-белыми красками. Перемахнувшая через века схема человеческих взаимоотношений выглядит одновременно комично и устрашающе. И по преимуществу речь все же идет не о веселом “расставании со своим прошлым”, а скорее, о тревожно настораживающем возвращении к нему в новых, более жестких предлагаемых обстоятельствах. В остром столкновении людей с предельно различными представлениями о жизненных ценностях и нравственных приоритетах активно участвуют все персонажи спектакля. Так, бойкая, шустрая хохотушка Маланья (Юлия Яновская), больше похожая на подружку хозяйской дочери, нежели на служанку, как ярая болельщица, следит за разворачивающейся схваткой, бросая презрительные взгляды на распоясавшегося непрошеного гостя и победно распевая любимую песню в ознаменование его полного фиаско. А простодушно лукавая Феона (Майя Полянская), напротив, разумно комментирует происходящее с позиций собственного горького опыта и житейской мудрости.

Главным же участникам противостояния, изначально существующим по разные стороны баррикад, все же не удается полностью избежать сомнений в безупречности собственных позиций. В бесконечной эпопее по выбиванию честно заработанных денег совестливый, робкий, но не терпящий унижения Ипполит (Роман Ладнев) доходит до крайней степени отчаяния и останавливается лишь в шаге от преступного обмана, избрав иной способ воздействия на трусливого хама и устроив откровенно трагикомическое представление. Его ироничная, умная и решительная невеста (Наталья Палагушкина) также разыгрывает целый спектакль перед пожелавшим купить ее богачом, с явной издевкой изображая покорную дурочку. Однако, словно страшась соблазна золотой клетки, она передоверяет окончательно решение матери и облегченно вздыхает, лишь услышав ответ, тоже давшийся непросто. Гордая, но еще не избавившаяся полностью от унизительного страха вдова Круглова (Оксана Киселева), хлебнувшая лиха с разорившимся деспотом-мужем, искренне не желает дочери той же участи. Однако в какой-то миг и в ее душу закрадывается сомнение в правильности выбора, но чувство собственного достоинства оказывается сильнее всех заманчивых доводов и практических расчетов.

На противоположном полюсе в этом поединке – персонаж, поначалу лишенный каких-либо внутренних колебаний и наделенный патологической самоуверенностью. Богач Ахов (Виктор Запорожский) в спектакле на вид вполне респектабельный и импозантный господин, совсем не похожий на традиционно топорного купца. В дом Кругловой он буквально влетает, светясь довольной улыбкой и ощущая себя небывалым подарком судьбы для бедняков. Но за парадным фасадом очень скоро проступает облик наглого “хозяина жизни”, искренне уверенного в том, что он может купить все и вся. Напыщенный, самодовольный хам, с маниакальной настойчивостью требующий почитания и подчинения, абсолютно не способен перенести не столько потерю денег, сколько непокорность тех, кого привык презирать и унижать лишь потому, что они не обладают равными с ним капиталами. Ахов настолько слеп в своем пренебрежительном высокомерии, что не замечает ни откровенной игры, ни явных насмешек, которых он никак не ждет от тех “убогих”, коих почтил своим вниманием. При столкновении же с недоступным его разуму человеческим достоинством самодовольный тиран утрачивает ощущение превосходства и превращается в жалкого, ущербного просителя, растерянно вымаливающего привычного поклонения. Крах теории о всевластии денег, в которую он сам искренне уверовал, полностью выбивает его из колеи и заставляет проливать крокодиловы слезы, оплакивая крушение своих “незыблемых идеалов”.

ТЕАТР

• Когда богатые плачут?
  “Не все коту масленица”. Театр имени Вл. Маяковского
• Какой роман – моя жизнь!
  “Наполеон Первый”. Рязанский областной театр драмы
• Призрак кассы
  Эдуардо Де Филиппо в МХТ имени А.П.Чехова
• Мысли меняются под влиянием экономики
  О развитии театра – за “круглым столом”
• Артист громадского характера

КНИГИ

• Персональный перпендикуляр

ХРОНИКА

• Как продают слова?