МИХАИЛ БОРИСОВ: Русская театральная школа стоит не меньше, чем нефть

Беседу вела Майя ФОЛКИНШТЕЙН

М.Борисов

Михаила БОРИСОВА зрители, не связанные с миром театра, знают по телевизионным проектам: сериалам и лотерее “Русское лото”, многолетним ведущим которой он является. Но для театральных людей Борисов — прежде всего режиссер, педагог, заведующий кафедрой режиссуры Института имени Б.В.Щукина, заведующий кафедрой эстрадного искусства РАТИ, лауреат премии Правительства России в области культуры за 2010 год. Словом, более чем подходящая кандидатура для серьезного разговора о грядущей реформе художественного образования в целом и театрального образования в частности, да и не только о ней. Кстати, по убеждению Борисова, реформа эта, по сути, уже началась. Причем не сегодня и не вчера, а в конце восьмидесятых годов прошлого, XX века.

– Именно тогда у нас в стране впервые заговорили о магистратурах, бакалавриате, о необходимости адаптировать наши дипломы к европейским стандартам. Какие-то предметы исключались из программ, какие-то добавлялись, сокращались и уплотнялись учебные планы. Потом театральные училища в Ярославле, Свердловске, других российских городах стали превращать в институты. Молодым педагогам особенно перестраиваться не пришлось, а вот старейших педагогов по актерскому мастерству заставили дополнительно сдавать целый ряд дисциплин, чтобы получить право преподавать в театральных школах, которые они сами заканчивали и где преподавали не один десяток лет. Началась неразбериха. И в итоге были разорены “гнезда” прекрасных средних учебных заведений. А теперь, естественно, реформа понадобилась уже всей системе. К тому же в 90-е годы многие вузы нахватали себе громкие названия. Щукинское училище тоже переименовалось. Как мы с покойным Альбертом Григорьевичем Буровым возражали против переименования Училища имени Щукина в Институт имени Щукина! Но нам не удалось отстоять свою позицию. Вот Школа-студия МХАТа так и осталась Школой-студией. А Институт культуры стал университетом. И сейчас, как это ни странно, он оказался в самом выигрышном положении, потому что у него достаточно зачетных “очков”, чтобы свой статус сохранить. А РАТИ, если не станет университетом, потеряет право послевузовского образования. Но, я думаю, что ничего подобного не произойдет. Все-таки театральная общественность выступила против этого. И к ее мнению нельзя не прислушаться.

– А есть ли в предлагаемой реформе хоть что-нибудь позитивное?

– Для нас, педагогов, нет. Потому что эта реформа не учитывает специфику театрального обучения. Более того, она ставит образовательный процесс чуть ли не на грань обвала. Неужели те, кто отвечает за его нормальную организацию, не понимают, что в результате этих так называемых реформ можно только разрушить старое, а ничего нового не создать? Неужели чиновники думают, что русская театральная школа стоит меньше, чем нефть или газ? Ведь она такой же природный ресурс, которым надо просто грамотно распорядиться.

– И тем не менее при всей ценности нашей театральной школы значение соответствующего образования у нас в стране падает все ниже. С некоторых пор практически каждый желающий имеет шанс без подготовки сниматься в кино или играть на сцене, разместить видеоролик в Интернете и считать себя режиссером, завести свою персональную страницу в “Живом Журнале” и смело называться журналистом или театроведом. Вдобавок открылось много альтернативных творческих учебных заведений, дающих дипломы государственного образца.

– Знаете, в кинофильме “Адъютант его превосходительства” есть эпизод, когда генерал Ковалевский в исполнении замечательного артиста Владислава Стржельчика диктует герою Юрия Соломина текст телеграммы в штаб Махно о присвоении тому звания генерал-лейтенанта. И герой Соломина говорит: “Простите, Владимир Зенонович, но вы сами находитесь в звании генерал-лейтенанта”. На что Ковалевский – Стржельчик отвечает: “Не забывайте, что мне это звание присвоил государь император”. Также и мне, и вам профессию дали великие профессора Щукинского училища и ГИТИСа. Они нас благословили на этот путь. А масса учебных заведений, которые присвоили себе право выпускать людей творческих профессий, – это все “махновцы”. Временное явление. Но нашей вахтанговской школе в 2014 году, Бог даст, будет сто лет. И все сто лет обучение идет по классической вахтанговской системе, которую изучают и сегодняшние студенты, которую изучал и я, преподающий в училище двадцать пять лет, изучал ее и Владимир Абрамович Этуш, и все мои учителя. Мы все идем одной и той же дорогой. Дорогой классической театральной школы, на фундаменте которой можно строить театр любого направления: хоть театр абсурда, хоть театр эротических форм. Классическое образование – это база. И одновременно сдерживающий фактор, способный уберечь от сомнительных поступков, которые легко может совершить тот, кто этого образования не имеет.

– И все же не секрет, что большинство абитуриентов актерских факультетов такими высокими критериями не руководствуются, а идут в театральный институт в основном за славой.

– Сейчас случайных людей, которых раньше влекли к себе внешний блеск и престиж актерской профессии, стало меньше. Так как появилось много других притягательных профессий для молодежи. Допустим, секретарша генерального директора “Лукойла”, или менеджер автомобильного салона “Тойота”, или, наконец, “Мисс каких-нибудь Верхних Гуськов”. В наши дни молодые и амбициозные стремятся в высокие экономические, политические сферы или на телевидение, куда меня только ленивый не просит устроить свое чадо. Но, как и в советские времена, в начале весны толпы юношей и девушек приходят на улицу Вахтангова, которую зачем-то столичное правительство переименовало в Большой Николопесковский переулок при наличии в Москве Малого Николопесковского и Среднего Николопесковского переулков, в надежде поступить к нам в институт. И если они идут к нам сегодня, значит, они действительно не могут жить без театра.

– Недавно в интервью газете “Культура” художественный руководитель Вахтанговского театра Римас Туминас предложил, чтобы педагоги актерских факультетов советовали студентам приобретать, помимо актерской профессии, еще какую-нибудь специальность. Более надежную. С житейской точки зрения это, может быть, и верно. А как же быть с тем, о чем вы только что упомянули, то есть с призванием?

– Это вопрос к Туминасу, не ко мне. Хотя от себя скажу, что помню, как в годы начала нашей безумной рыночной экономики актеры, режиссеры, художники бросились в коммерцию. И для многих из них это кончилось трагически. Кто-то набрал кредиты и не смог по ним расплатиться. Кто-то продал квартиру, чтобы рассчитаться с долгами, кто-то просто вынужден был сесть на скамью подсудимых. Почему так произошло? Да потому что творческий человек, подписывая контракт или чек, как бы дает автограф. Он играет в бизнесмена. А ведь это совсем другая система мировосприятия, другой способ взаимодействия с миром. Артист, всерьез увлекшийся бизнесом или иным нетворческим делом, перестает быть артистом. Артист, по большому счету, ничем, кроме своей профессии, заниматься не может. И, может быть, когда-нибудь кто-нибудь догадается создать артистам достойную жизнь. И главным образом, артистам пожилым, о которых должны заботиться государство и театры, где они служат.

– Но у нас говорят не об этом, а все больше об уменьшении количества театров, что означает уход многих артистов “на улицу”, в никуда.

– Я не знаю, зачем надо это делать. Зачем при таких ценах на нефть надо закрывать театры. Мне кажется, что это очередное доказательство всеобщей бесхозяйственности, неумения грамотно распорядиться теми финансовыми возможностями, которые есть у властей предержащих. И еще, к сожалению, на руководящие должности нередко попадают люди со скверным воспитанием или без оного вообще. Они забывают или попросту не знают, что театр – это единственное место, где живой человек разговаривает с живым человеком. Не с дисплеем компьютера, не с экраном телевизора и даже не с полотном живописца. Любой человек хотя бы раз в жизни посещает театр. Желательно, чтобы это происходило в детском возрасте. Если этого нет, то ребенок вырастет жестоким. А потом родители спрашивают: “Отчего наш мальчик так плохо к нам относится?” Да потому что он не привык воспринимать вас, а заодно и всех окружающих, как живых людей. Мне зачастую приходится выходить перед спектаклями в нашем Учебном театре и объяснять зрителям, среди которых много молодежи, что на сцене находятся их ровесники и любая посланная ими, зрителями, SMS или телефонный звонок заставляют думать начинающих артистов, что они что-то делают не так. И молодые люди слушают меня с удивлением. Они ведь воспитаны телевизором. А когда работает телевизор, вы можете разговаривать по телефону, есть, ходить в халате и шаркать ногами. Вы тому, кто “в телевизоре”, не мешаете. Люди, воспитанные телевидением, очень глухи к чужим страданиям. Разбудить их душу, смягчить нравы могут только культура и конкретно театр. Если этого не понять и продолжать за десятки миллионов евро покупать легионеров-футболистов, вкладывая в эту “операцию” не только частные, но и государственные, в том числе и мои как налогоплательщика деньги, между прочим, не спрашивая при этом моего согласия, случится большая беда. Только осознаем мы это не сразу.

ТЕАТР

• МИХАИЛ БОРИСОВ: Русская театральная школа стоит не меньше, чем нефть
• Обмелевший Стикс
  “Вавилон”. Польский театр. Быдгощ
• Сатана не правит бал
  “Дон Жуан”. Малый театр
• Марек + Зося
  “Вкус черешни” в Театре “Апарте”
• Потерянный шанс
  “Чайка”. Театр-фестиваль “Балтийский дом”

АРТИКУЛЯЦИЯ

• Нет ли у вас другого глобуса?