Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 9 (7769) 24 - 30 марта 2011г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
КиноАНДРЕЙ ЧАДОВ: Я верю в Россию и ее будущееБеседу вел Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ
– Сразу, Андрей, оговорюсь: в моем восприятии фильм “SLOVE. Прямо в сердце” – качественный экшн, и вы в нем качественно сыграли. И тем не менее, на ваш взгляд, это актуальное кино или стопроцентно развлекательное? – Отчасти актуальное. – И в чем его актуальность? – В нем затронуты такие наболевшие для России темы, как борьба с коррупцией, криминализация общества, милицейский беспредел, – очень даже наболевшие. Еще до выхода фильма на экраны я как-то зашел на некий сайт, где был помещен ролик – эпизод об избиении зарвавшегося депутата в начале нашего фильма. Представьте себе: 250 тысяч просмотров за два дня! Было множество отзывов, в основном о том, что такое, мол, только в кино бывает. Были и такие: “Хочется взять пистолет и пойти “мочить” всех гадов”. И я подумал, что то, о чем мы снимали, действительно волнует людей, что это действительно наболело. Любопытно то, что изначально это не было задумано, никто не ставил перед собой и перед нами задачу снимать злободневный боевик. Это как-то само собой произошло в процессе работы над картиной. Сценарий переписывался прямо во время съемок, мы предлагали что-то свое даже на съемочной площадке, спорили, и режиссер Юрген Стааль пусть и не всегда, но к нам прислушивался. В результате получилось то, что получилось. Не думаю, что наша картина как-то повлияет на общество, даже если ее посмотрят все, это всего лишь игра, игра в современность. – И тем не менее это не просто “стрелялка”… – Спасибо. Но мы действительно хотели, чтобы все, насколько это позволял жанр, выглядело натурально, чтобы и диалоги были выписаны, и характеры хоть как-то просматривались, были узнаваемыми. У каждого героя довольно четко выражена своя идеология – пусть и в упрощенном виде. Вспомните, как ведет себя мой герой, когда узнает, что матерый преступник, схваченный им с поличным, выпущен на свободу. Я могу его понять: я сам, окажись на его месте, вел бы себя, пожалуй, так же. Правда, справедливость для него важнее всего, и ради этого он способен на самые экстравагантные поступки. – Я слышал, что фильм задумывался вовсе не как боевик… – Да, мы с братом (Алексей Чадов. – Г.Б.) без долгих раздумий дали согласие сниматься совсем в другом фильме – арт-хаусном. Нам очень понравился сценарий. Сама история, какой мы ее увидели, была более жесткой, четко выстроенной в плане драматургии, насыщенной реалиями жизни. Прообразом главного героя был Леша Солдат, знаменитый киллер. Стааль ездил к нему в тюрьму, дал ему сценарий. И он, прочитав, сказал: “Со всем согласен”. Но когда работа над фильмом уже шла полным ходом, продюсер заявил, что в таком виде у него нет шансов на прокат. И нам всем пришлось перестраиваться. Подобное, к сожалению, происходит сплошь и рядом – таковы реалии нашего кино. – По вашей реакции на конечный результат не скажешь, что вы разочарованы, огорчены, что зря потратили время. – Так и есть. В целом мне понравилась моя роль – такие роли я еще не играл. Мне импонирует то, что я вроде бы и играл самого себя, и в то же время мой персонаж совсем другой – и по характеру, и по темпераменту. – Вы по жизни не такой взрывной? – Да, более спокойный, более рассудительный. У меня тоже есть кое-какие принципы, но я их отстаиваю не так бесшабашно, поддаваясь настроению, как мой Сергей. – Ваш герой в сердцах заявил, когда в очередной раз столкнулся с беспределом во властных структурах: “На хрен мне такая страна!” Вы с ним солидарны? – Конечно. В данном случае он – это я. Окажись я в его ситуации, моя реакция была бы столь же резкой. – Звучит, извините, несколько экстремистски… – Я знаю этих ребят – Сергея, пограничников, с которыми снимался не так давно в “Тихой заставе”, знаю, КАК они живут и чем дышат. Они абсолютно не нужны государству – если судить по отношению государства к ним. Так почему они в ответ должны относиться по-другому? – Звучит резко. Мы слышим и говорим о патриотизме, о любви к Родине как национальной черте русского человека… – Не надо смешивать понятия. Более того, скажу: народ заслуживает то правительство, которое имеет. Президенты, правительства приходят и уходят, Родина остается. Не все здесь просто, однозначно. – Я повернул наш разговор в эту сторону, потому что, если судить по вашим ролям, вы в настоящее время едва ли не главный “патриотический” актер, пожалуй, даже “главнее”, чем Сергей Маховиков, у которого вы снимались в “Тихой заставе”. – Вот уж не думал, что таковым являюсь. – И тем не менее. У вас был целый ряд ролей, которые, что называется, прозвучали. В “Живом”, например. Работа над этой картиной оставила след в вашей памяти? – Очень глубокий след. Я отдавался работе целиком, без остатка. Впрочем, с Сашей Велединским только так и можно работать. Сильно выматывался на съемках. – Уставали физически? Или больше психологически? – Только психологически. – Но ведь ваш герой потерял ногу… – О, это для меня труда не составило. А вот проникнуть в душу моего героя, ощутить боль его души – вот в чем проблема! Наш фильм – это история боли души. Мне надо было пропустить все это через себя. Я много общался с теми, кого чеченская война ударила наотмашь, в том числе с женщиной, которая отчасти была прототипом мамы моего героя. Это ее сыну, попавшему в плен, боевики отрезали голову, и она потом два месяца ездила по Чечне в надежде найти его труп. – Когда вы почувствовали, что чего-то стоите как актер? – Пожалуй, это было, когда Саша Велединский передал мне слова Алексея Петренко. Увидев меня в “Живом”, Петренко сказал ему: “Где вы нашли такого артиста, от которого за полтора часа фильма нельзя оторвать взгляд?” Вообще-то я человек сомневающийся. В театральном институте у меня не все гладко шло, в меня там не только не вселили уверенность, что занимаюсь своим делом, – наоборот, вселили неуверенность. И после института мне не раз в голову приходили мысли: а может, заняться чем-то другим? – И это, уже имея за душой “Русское”? – Да, этот фильм для меня был дипломной работой и дипломным спектаклем. Я подошел к художественному руководителю и сказал, что так, мол, и так – пригласили сниматься. На что он ответил: либо снимайся, либо делай дипломную работу и дипломный спектакль. Я сказал: “Буду сниматься”, – и нисколько об этом не жалею. – Недавно я готовил статью о военно-патриотической теме в современном российском кино, посмотрел довольно много фильмов, и они, мягко говоря, не порадовали. А некоторые просто возмутили – настолько бездарны и убоги. У вас другое мнение на этот счет? – Я бы не говорил столь категорично. За “Тихую заставу”, например, мне не стыдно. И за другие фильмы, в которых снимался, хотя не все они и не во всех отношениях меня удовлетворили. Но в целом я с вами согласен. – Почему, на ваш взгляд, наше патриотическое и военно-патриотическое кино даже отдаленно не приближается к уровню “Горячего снега”, “Освобождения”? Я уже не говорю о таких шедеврах, как “Баллада о солдате” и “Летят журавли”… – Главная причина, думаю, в государственной политике. – Ну уж в отсутствии внимания к этой теме государство не упрекнешь. Множество раз мы слышали из уст его руководителей, что эта тема крайне важна, что надо восстанавливать воспитательную роль киноискусства, которое в былые времена было мощным идеологическим оружием. Именно с этой целью была затеяна реформа киноиндустрии, и уважаемые лица и компании получили огромные деньги. Да и раньше заинтересованные ведомства щедро финансировали патриотические картины… – Не помешало бы, чтобы эти деньги с умом тратились. В советские времена был жесткий контроль и до запуска фильмов в производство, и на этапе производства. Затем следовал “разбор полетов”. Я не говорю об издержках контроля, о цензуре, я говорю о том, что сейчас принято называть иностранным словом “менеджмент”. Тогдашний менеджмент в значительной мере отсекал непрофессионалов и халтурщиков. Но разве дело только в деньгах и в менеджменте? Дело в идеологической политике государства. А вот с ней-то далеко не все ладно. На самом верху говорят очень правильные слова, а то, что происходит “внизу”, не имеет к этим словам никакого отношения. В результате в стране разгул коррупции, беспредел, социальная несправедливость – одни купаются в масле, далеко не всегда заслуженно, а большинство прозябает в нищете, чувствует себя во всех отношениях незащищенным. Мы все это видим, переживаем, потому-то мой герой и восклицает, когда его загнали в угол: “На хрен мне такая страна!” – Как я понимаю, это вовсе не означает, что для вас и для вашего героя Россия – чужая страна. – Абсолютно не чужая! И об этом я не раз и не два заявлял публично. Чувство патриотизма не возникает автоматически вместе с рождением человека – оно воспитывается. Это чувство – а не то, что ты обязан. Банально прозвучит, но впервые я его испытал еще в детстве, когда наши спортсмены побеждали на крупных международных соревнованиях. А по-настоящему я им проникся, когда во время съемок “Тихой заставы” приехал к пограничникам, которые несут боевую службу, познакомился с ребятами, которые побывали в нескольких “горячих точках”. Я вместе с ними совершал реальный марш-бросок в горах при полной боевой выкладке. Мне сказал командир: играешь роль начальника заставы, так давай, будь им, командуй подразделением во время марш-броска. И я побежал вместе с ними. Это были непередаваемые ощущения – о них нельзя рассказать, их можно только самому прочувствовать. Меня до глубины души тронули эти ребята. Тронуло их отношение к тому, что называют, если говорить казенным языком, воинским долгом. Причем это не солдафоны с ограниченными умственными способностями и потребностями – наоборот, я общался с развитыми, образованными, эмоциональными людьми. Находясь вдали от благ цивилизации, они не чувствуют себя изгоями, ссыльными, для них служба – это их образ жизни, это их жизнь, и в ней они находят свои радости, свое счастье. Наверное, я говорю слишком патетично, это потому, что не могу найти точные слова, чтобы выразить свои чувства, свое отношение к ним. Поверьте, слово “патриотизм” для них не пустой звук. Как не было оно пустым – я в этом уверен на 200 процентов – и для моего отца, героя-пограничника. На границе с Китаем он в перестрелке убил диверсанта, за что был награжден орденом. Когда началась война в Афганистане, он рвался туда. Как рассказывала моя мама, она еле его остановила. Спустя несколько лет он погиб, мне тогда было семь лет, а Леше шесть… – Есть замечательная песня “С чего начинается Родина…” С чего начинается Родина для вас, Андрей? – С мамы моей… И этим все сказано. Мама дала нам с Лешей жизнь. Мама нас поставила на ноги. Ей было очень, очень тяжело. Ведь вскоре после того, как папа погиб, началось жуткое время – конец 80-х – начало 90-х… – А государство разве не помогало? Ведь семья потеряла кормильца, и не просто кормильца, а героя. – Нет. Если и было какое-то пособие, то ничтожное. – И после этого вы остаетесь патриотом? – Безусловно. Это в крови. Я верю в Россию, в ее будуще. Также в рубрике:
|
