Призраки оперы в старинном замке

Савонлинна-2001

Гюляра САДЫХ-ЗАДЕ
Савонлинна - Санкт-Петербург

Сцена из спектакля "Аида". Р.Сиркия - Радамес

На музыкальной карте мира есть места, любезные сердцу опероманов: слава их зиждется на фестивалях, художественный уровень которых традиционно столь высок, что со временем явился признанным эталоном качества и мерилом утонченного вкуса для истинных знатоков жанра. Вена, Зальцбург, Байройт, Мюнхен, а с некоторых пор и Цюрих стали местом паломничества музыкально ориентированных туристов; в последнее десятилетие в этом списке все чаще упоминается и Савонлинна - милый курортный городок на юге Финляндии, раскинувшийся среди озер на нескольких островках.

Сцена из спектакля "Риголетто"

Савонлинна располагает двумя крупными достопримечательностями: старинным замком ХV века Олавинлинна, чьи массивные округлые башни грозно вздымаются прямо из озера, и оперным фестивалем, основанным еще в 1907 году, а регулярно проходящим с 60-х годов. Рассудительные и основательные финны свели две достопримечательности в одну, справедливо решив, что древние стены послужат вящему украшению оперных спектаклей, которые идут в обширном замковом дворе, увенчанном шатровой крышей - защитой от дождя и ветра.

Сцена из спектакля "Макбет" . Й.Хюннинен - Макбет, Ц.Макрис - Леди Макбет

Избранное место диктует эстетику зрелищ: в Савонлинне предпочитают культивировать ортодоксальный и традиционный "большой" оперный стиль, внятный публике из самых разных социальных слоев; в этом смысле фестиваль демократичен в лучшем смысле слова, хотя цены на билеты колеблются от 200 до тысячи финских марок. Тщательно лелеемая оперная условность, не стыдящаяся самой себя и чуждая какой бы то ни было рефлексии, сродни пафосу античных трагедий. И, как ни странно, раритетная пышность и постановочные анахронизмы, будто бы пришедшие из ХIХ века, нисколько не умаляют подлинности выражения и актуальности спектаклей, в которых удачно найден баланс между популярностью и элитарностью.

Все вышесказанное - отнюдь не упрек фестивалю; скорее - скрытая похвала. Ибо он изначально ставил цели самые благородные: в их основе - популяризация оперы в ее классических образцах и музыкальное просветительство. Так фестиваль нашел свою нишу в разноликом и многообразном оперном пространстве Финляндии, которая, как известно, переживает с конца 80-х годов настоящий оперный бум. Современные финские оперы, пользуясь благоприятной культурной политикой государства, множатся как грибы после дождя (в прошлом году, например, появилось целых 16 финских опер!), и инициатором появления восьми из них был Хельсинкский оперный театр, заказавший сочинение этих произведений самым известным финским композиторам.

Одна из опер - "Возраст мечты", принадлежащая перу трех финских авторов - Германа Рехбергера, Олли Кортекангаса и Калеви Ахо, - была представлена и на Савонлиннском фестивале и даже собирала немалое число слушателей. Но костяк фестивальной программы составили три культовые оперы Верди: "Макбет" - "Риголетто" - "Аида". Что вовсе не удивительно: юбилей великого итальянца праздновал в прошлом сезоне весь просвещенный мир. Вердиевскую панораму дополнило исполнение Реквиема с участием мировых знаменитостей: баса Матти Салминена, сопрано Сойле Исокоски, меццо Моники Груп и тенора Раймо Сиркия.

Скрытые пружины и тайные смыслы

Из трех представленных спектаклей лишь "Риголетто" в постановке Ральфа Лонгбакки был премьерным (он был перенесен режиссером из Новой Оперы, где был поставлен зимою). "Аида" Андраша Мико уже шла на фестивале в 80-х годах и с тех пор порядком морально устарела. Немного смешно было наблюдать за нестройными, "не в лад и невпопад", шествиями египетских жрецов, с бледными лицами и мягкими светлыми бородками скандинавов: хор даже не был загримирован, а режиссерские приемы казались утрированными и ходульно-театральными.

Зато "Макбет" того же Лонгбакки, поставленный в Савонлинне еще в 1993 году, показался наиболее яркой и по-настоящему концептуальной работой. Мрачная кровавая шекспировская история о шотландском тане, взыскующем королевского трона, превратилась в спектакле в емкую и внятную метафору власти - власти, преступной по своей природе, ибо взрастает она на крови и страданиях невинных.

Громадная, в полсцены, королевская корона с кривыми золочеными зубцами и грубо вделанными в основание необработанными самоцветами заявляет главную идею с первой же сцены. Взмывая вверх, она открывает взору груду шевелящегося тряпья: ведьмы, плешивые и пятнистые, с клочьями седых волос, водят свой зловещий хоровод, на их воздетых руках корона и уплывает под колосники. Так режиссер доносит главную мысль шекспировской трагедии: ведьмы - инициаторы драмы, именно они движут скрытыми пружинами в леденящей истории убийств и злодейств.

Партию Макбета великолепно, с истинно королевским величием исполнил и отыграл знаменитый баритон Йорма Хюннинен (по совместительству - арт-директор фестиваля последние 12 лет). Его герой властителен и жалок, решителен и робок: актер играл на контрастах, обнаруживая невероятно богатую палитру красок и в голосе, и в пластике. Да, Хюннинен, без сомнения, очень крупная артистическая личность, мощная индивидуальность - из тех, которые создают целые театральные эпохи. Под стать ему по масштабу дарования была и Цинтия Макрис (Леди Макбет): кошачья повадка, обволакивающие движения, подвижная мимика, потрясающе передающая мельчайшие душевные движения, явные и скрытые мотивы поведения героини. В своей фанатической завороженной и злой устремленности к вожделенным высотам Леди пожирает глазами символы власти: корону, скипетр и державу. Она нянчит скипетр, словно младенца, бережно поддерживая головку. Лонгбакка вскрывает этим жестом подспудные течения и омуты в подсознании героини: бездетная, она направляет весь пыл и все силы на достижение верховного положения. В этой сцепке двоих муж ведет явно подчиненную партию (точно по Шекспиру) и является лишь орудием достижения цели.

Заметим, кстати, что особенностями режиссерского почерка Ральфа Лонгбакки, принадлежащего старшему поколению и признанного недавно "человеком года" в Финляндии, является похвальное внимание к подробностям, к "говорящим" деталям, насыщающим действие полифонией подтекстов, аллюзий и двойных смыслов. Восхищает изобретательность, с которой построены массовые сцены: никакой мельтешни, все тщательно выстроено и продумано. Калейдоскоп "живых картин" нанизан на содержательный стержень музыкальной драмы: рассаженный живописными группами хор крестьян (при этом режиссер умудрился ни разу не повториться и всех развернуть к залу), смена композиционных акцентов в жутковатой сцене появления пророчащих духов, гротескно-дебильный облик грядущих королей - потомков убиенного Банко (его партию превосходно исполнил знаменитый бас Яакко Рюханен). Психологическая проработанность, детальная мотивация действий героев оперы наделяет спектакль достоверностью реалистического драматического театра, нисколько не умаляя при этом пафосности и высокого стиля оперной условности. Такое сочетание крупными мазками выписанного сценического полотна с мелкой техникой любовно найденных штрихов выглядело очень органично: дарование Лонгбакки взросло на постановке множества драматических спектаклей, к фресковому же жанру оперы он обращается сравнительно редко.

Три дирижера, два оркестра

Главными музыкальными достоинствами художественной продукции фестиваля следует признать его хор и оркестр. Набираемые каждый год заново из состава лучших молодых певцов и оркестрантов Хельсинкской оперы и местных музыкантов, к началу фестиваля они достигают пика исполнительской формы. Такого красивого, слитного и мягкого звучания, каким владеет савонлиннский хор, я, пожалуй, нигде не слышала. Удивительную синхронность и слаженность движений в сложнейших мизансценах, где каждый статист наделен своим характером и рисунком роли, отнесем к заслугам режиссера. Но точность интонирования и артикуляции, идеально гармоничное исполнение целиком относятся к заслугам и таланту бессменного хормейстера фестиваля Кёсти Хаатанена.

Что касается оркестровой игры, то лучше всего оркестр звучал под управлением израильского дирижера Ашера Фиша в "Макбете". В меру пылкий, в меру сдержанный израильтянин сумел передать чудесную наивность и соразмерную красоту раннего вердиевского оркестра и очень чутко и корректно аккомпанировал певцам, подавая их голоса буквально "на блюдечке". Ему, впрочем, помогала и уникальная акустика зала-двора, в котором звук, не встречая препятствий, лился вольно и свободно, ничуть не теряя обертонов и динамики, заполняя все пространство до самой шатровой крыши. Спектаклем "Риголетто", который на протяжении фестиваля прошел восемь раз, дирижировал приглашенный из Москвы маэстро Колобов. При всей изысканности дирижерской манеры его интерпретация показалась излишне размеренной: чрезмерно регулярный метр, не очень-то "дышащий" ритм - даже там, где просится задержка, замедление, фермата - немного сковывали музыкальный поток и самовыражение певцов, среди которых особо отметим исполнение партии Риголетто очень сильным немецким баритоном Францем Грундхебером. И слабее всего прошла "Аида" под управлением ассистента-стажера Хельсинкской оперы Альберто Хольд-Гарридо: ученически-чинно, без должного накала в кульминациях, с неточными вступлениями хора и оркестра.

Что показали американцы

В последнюю неделю фестивальная площадка была отдана гостям из Лос-Анджелеса. Американцы привезли два спектакля: "Саломею" Рихарда Штрауса и "Дон Жуана" Моцарта. Солисты были из труппы Лос-Анджелесской оперы, а вот оркестр пригласили из Театра Новая Опера. В "Саломее" за пультом был начинающий дирижер Грегори Бухгалтер: оттого-то, наверное, все роскошества штраусовской партитуры как-то выцвели и потерялись. Уплощенный, жестяной звук оркестра, который со своим шефом, Евгением Колобовым, обычно играет куда лучше, невнятно артикулированные соло, смазанные цезуры и недодержанные паузы даже в таких ключевых местах, как казнь Иоканаана, выдавали неофита, который еще недостаточно зрел, чтобы прочувствовать всю значительность и всю ядовитую прелесть музыки, цветущую пышными цветами декадентской драмы. Положение спасали солисты: примадонна мирового масштаба (хоть и несколько поблекшая) Мария Юинг в роли Саломеи и бас Том Фокс, исполнивший партию Иоканаана. Юинг, бесспорно, была хороша со своей змеиной, гладко причесанной головкой и резким, пронзительным голосом, в котором, правда, уже ощущалась некоторая затрудненность при переходе к верхнему регистру.

Абсолютную противоположность вкрадчиво-звериным повадкам являл Том Фокс: его Иоканаан был прекрасен лицом и телом, светозарен и статуарен, как античный бог, а голос - звучен и бархатист.

Эстафета будущего года

В будущем году фестиваль ждут перемены: вместо Йормы Хюннинена, успешно возглавлявшего фестиваль 12 лет, придет Раймо Сиркия, многообещающий тенор. Впрочем, устоявшуюся модель, оказавшуюся столь успешной и востребованной, устроители фестиваля менять не собираются: по-прежнему в Савонлинне прославленные режиссеры в содружестве с маститыми певцами и крупными дирижерами будут ставить известные оперы знаменитых авторов. По-прежнему менеджмент будет нацелен на стопроцентную продажу билетов, так как выручка составляет 60 процентов бюджета - остальное восполняют спонсоры, государство и местные власти. И по-прежнему каждое лето летящие из-под кровли замка звуки музыки будут сплетаться с криками чаек.

КРАСКИ МИРА

• Призраки оперы в старинном замке
  Савонлинна-2001
• Он всю жизнь "кружил" вокруг истории
  Венгерскому кинорежиссеру Миклошу Янчо - 80 лет
• Мисс Пигги и другие звезды
  Скандалы на съемочной площадке
• Успех при пустых залах

ВСЕ ОБО ВСЕМ

• Невинное увлечение шанхайского старца
• Волосы Наполеона с молотка
• Умопомрачительный "Интердок"

ПЕРСОНАЛИИ

• ПЕРСОНАЛИИ