ДМИТРИЙ НАЗАРОВ: "Актер растет на ролях, как на дрожжах"

Беседу вела Светлана ПОЛЯКОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Д.Назаров

Дмитрий НАЗАРОВ - из тех актеров, у которых играет уже сама фактура: именно так представляется сегодня образ русского актера-трагика (комики кажутся пожиже) XIX - начала XX в. Это как раз тот случай, когда занимаемое физическое пространство соразмерно силе исходящих эмоций и содержанию, которое несет в себе актер. Сегодня у него всего три роли на сцене МХТ, но каждая соответствует масштабу артиста.

    

- Дима, столь значительная фигура на сцене столь же ценна, сколь и трудно заменима. Ваша индивидуальность, наверное, исключает исполнителя второго состава?

- Замен у меня действительно не было - ни в Театре Армии, ни в МХТ. Зато в Малом самому не раз приходилось вводиться на замену. В Малом театре ролей приходилось ждать десятилетиями, в течение которых почти все актеры труппы (130 человек) выучивали все роли своего амплуа, надеясь на неожиданный ввод, согласно заведенному порядку, писали заявки на роли. Банкеты по поводу получения роли принято было давать только после второго спектакля, поскольку первый мог оказаться последним. Вот и я надеялся 16 лет, сыграл огромное количество вводов, если считать вместе с массовками, - 57 ролей. Силы "расплескивались" по сцене. Кроме того, как-то так династически сложилось, что в Малом "выстреливали" варяги, начиная с Ильинского и Царева, которые пришли на эту сцену от Мейерхольда. Как говорил Царев, Малый - не стайерская и не спринтерская дистанция, а марафон.

    

- Сегодня трудно поверить, что первые 16 лет в театре вы прожили практически в безвестности. Как вы оцениваете, в какой степени такое положение вещей было справедливым в отношении актера Назарова? Были ли периоды депрессий?

- Депрессий и близко не было. Я верил и терпеливо ждал. Считаю, что в результате это пошло мне на пользу. Хотя удача могла бы улыбнуться и пораньше.

А что касается амбиций, то молодые актеры делятся на тех, кто так и остается с мечтой о славе, и тех, кто занимается делом, ремеслом.

    

- Приглашение в Театр Армии казалось ступенькой вверх?

- Через 16 лет режиссер Борис Морозов позвал меня в Театр Армии, предложив сразу роли в "Много шума из ничего", "Сердце - не камень", Сатина в "На дне" и Отелло. Кстати, Коршунов сказал, что на это он может ответить разве что обещанием, что я когда-нибудь сыграю Несчастливцева в "Лесе". Когда получил это приглашение, ни Соломин, ни Коршунов так и не поняли моего решения уйти (из Малого театра уходят только "вперед ногами", через Щепкинское фойе!), проговорив со мной по два с половиной часа каждый.

    

- Что определило уход из Театра Армии?

- Меня пригласили в труппу МХАТа, предложив целый букет ролей, первой из которых был Курослепов в "Горячем сердце", которое ставил Каменькович (в результате спектакль Табаков не выпустил), а следующая роль была в "Мещанах". Уже за полгода до этого я просил Морозова отпустить меня. Это был довольно драматический момент отношений с режиссером, с которым мы сделали 8 спектаклей.

    

- Вы долго отказывались пролить свет на историю вашего ухода.

- Я молчал полтора года, но когда в Театре Армии стали откровенно обижать мою супругу, я начал высказываться на эту тему. У меня нет никаких отрицательных эмоций к театру, но Морозов и сам понимал, что режиссер и главный режиссер - две разные профессии. Было искренне обидно слышать, когда мне говорили "Ты - хорош, спектакль - плох". Кстати, самая "ансамблевая" постановка - спектакль "На дне". Когда на приглашение Табакова я ответил: "Вы что, не знаете, что у меня за отношения с главным режиссером?!" - Олег Палыч меня сразил: "Я все понимаю. Но вы - такой артист, которому нужен ансамбль!"

    

- В этом году можно отмечать 25-летие вашей творческой деятельности?

- Да, кстати, в Малом театре 25 лет - определенная веха, традиционно появляется поздравительная афиша. 16 лет в Малом - это школа, университет плюс годы, проведенные в институте, где нам говорили: за 3 года мы научим вас пользоваться вашим актерским аппаратом, последующие 3 года на сцене - следующий этап обучения, потом - следующие 3 года... Актер - самообучающаяся машина, поэтому очень важно что-то играть, простой вреден, особенно в молодости. Актер растет на ролях.

    

- Вам не надоело играть в театре?

- Временами устаю, но потом наваливается голод! Иногда трудно перед началом спектакля, потом втягиваешься и "летаешь", хотя очень люблю состояние, когда уже все закончилось. Вообще, то, что актер - это диагноз, - правда.

    

- Значит, выбор профессии был неслучаен? Вы ведь когда-то начинали как хлебопек?

- Не хлебопек, а кондитер! Это же другая профессия! Наверное, если бы продолжил, мог бы уже быть директором кондитерской фабрики или министром пищевой промышленности. Поскольку, не поступив в Щепкинское, действительно проработал какое-то время на хлебозаводе. Но "заточен" я был именно на актерскую профессию. Про меня уже в сам момент моего рождения сказали: "Артист идет!" В юности меня, кроме того, окрылял романтизм профессии разведчика, но потом понял, что с моим ростом это невозможно, слишком заметен.

    

- Было ли какое-то генетическое предрасположение к актерству?

- Думаю, что и генетическая предрасположенность есть, хотя мои родители к профессиональному театру отношения не имели. Моя мама, окончив Гнесинку, не смогла поступить в Театр Наталии Сац и в результате стала классным гинекологом, спасла немало людей от бесплодия. Она по натуре была очень артистична и культивировала во мне актерские способности - я с детских лет изображал то дерево, то крокодила, да все, что угодно: предметы, события, людей, выступал на школьной сцене и в пионерских лагерях. И папа, инженер-энергетик, был очень артистичен, заразителен, здорово пел, всегда был душой компании.

    

- Наверное, в молодости были свои кумиры среди актеров?

- Их было очень много: все старики Малого плюс Тихонов, Леонов, Евстигнеев, Янковский... И многие другие.

    

- Вы - потрясающий Несчастливцев, само классическое воплощение, несмотря на режиссерское решение актуализировать Островского.

- Люблю Островского. Почему он не писал про царей, как Шекспир? Почему он мало известен за границей? Может, потому, что он никогда не выносил место действия за пределы России? Хотя, по-моему, не говорящему по-русски иностранцу гораздо легче визуально понять спектакль по пьесе Островского, нежели Чехова. На наш "Лес" вывалили сначала "грузовик" положительной прессы, что даже настораживало, тревожило. Позже стали появляться ругательные рецензии, причем не по делу, придирки к мелочам. Я, кстати, не вижу в этом спектакле никаких отходов от канонов. В свое время в Малом новаторским считался прием Ильинского в "Лесе" - четырехкратный задник, создающий ощущение движущегося леса.

    

- Как вы считаете, оправданны ли новаторские приемы в режиссуре, имеющие единственной целью привлечь молодежь?

- Необходимо привлечь молодежь, чтобы она пришла и села, а там уж мы с ней разберемся. Мы обязаны думать о том, на каком языке говорить с молодыми, чтобы заставить их сопереживать. Мы не имеем права потерять это поколение. С другой стороны, мы шутим: чем хороша "молодая режиссура"? - если в любой момент, скажем, во время разговора Гурмыжской с Улитой, по переднему плану пройдем каким-то странным образом мы со Счастливцевым, зритель никогда не догадается, что это - не режиссерский прием, а хулиганская выходка актеров.

    

- Есть ли какие-то крайности в молодой режиссуре и драматургии, которые вы не принимаете?

- Я категорически против нецензурной лексики: считаю, что ее употребление на сцене - от языкового бессилия и бессилия творческого. Говорят, что в каком-то из балтийских языков совсем нет синонимов - тогда понятно, все от бедности лексикона. Какой ты артист, если не можешь "сыграть" матерное слово! Кстати, коробят и новые правила русского языка.

    

- Это бережное отношение к языку у вас от любви к литературе?

- Это школа Малого театра.

    

- Как вам работалось с двумя полярными представителями "молодой режиссуры" - Кириллом Серебренниковым (в "Лесе" и "Мещанах") и Миндаугасом Карбаускисом (в "Дяде Ване")?

- Серебренников всегда предельно готов, он знает, чего хочет (бывают режиссеры, которые придумывают "здесь и сейчас"); он допускает возможность пойти за актером, даже пойти за его отказом. Он неуемен, фонтанирует, если ты в состоянии оправдать его фантазии - вы оба победили. С Карбаускисом ситуация была авральной: практически у нас был всего месяц и три недели на репетиции, при этом параллельно я репетировал Тетерева. Все было так сжато и нервно. Хотя Миндаугас - тоже всегда готов, кроме того, у него с собой сотни рисунков мизансцен. Мы с большим трудом друг друга понимали. Недели через две после начала репетиций Миндаугас в сердцах заорал: "Я ненавижу ваш психологический театр!" - "Странно, я ему отдал 30 лет, а вы его ненавидите. Простите, коллеги! До свидания!" - ответил я и ушел с репетиции. Мне понять надо! А западная система: иди и делай! - не для нас. За день-два до премьеры я спросил: " На каком языке вы думаете?" - он ответил: "В России - по-русски", и я успокоился. Кстати, тут мне очень помог Табаков - высказал несколько точных замечаний: перевел с "режиссерского" на "актерский", и Миндаугас сказал, что теперь - хорошо.

    

- С легкой руки кино вы вошли в обойму самых любимых народом сериальных актеров. Каковы издержки такой популярности?

- Раньше, когда подходили узнавшие меня люди, я твердо знал: идут благодарить за "Кулинарный поединок" или за "Закон". А теперь работ больше, стал путаться, о какой идет речь. Честно говоря, это докучает, когда все спешат тебе сообщить: "Мы вас узнали!" (А я и не скрываюсь!) Но это - самое безобидное. Хуже, когда узнают, но делают вид, что не узнали, и втягивают тебя в фальшивый диалог: не знаете, как проехать в Останкино? А самое дорогое, когда тебя узнают по театральным работам.

    

- Как вы сами себе объясняете, почему именно вам предложили вести "Кулинарный поединок"? Можете ли определить одну, решающую черту характера?

- Заразительность.

    

- А я думала, внутренняя сбалансированность, умение смягчать конфликты.

- Конечно, там бывают конфликты, иногда их сглаживает искусство монтажа. Со своей стороны, я тоже стараюсь их "гасить". Порой участники злоупотребляют возможностью самовыразиться за счет ведущего. Но их в результате наказывают зрители голосованием - всегда есть аудитория, которая за ведущего.

    

- В каких ролях нам предстоит увидеть вас в ближайшем будущем?

- В МХТ у меня сегодня - пауза. И это неплохо: работа - всегда "выдох", актеру надо иметь время, чтобы "вдохнуть". Но есть предложения сыграть в антрепризах. С супругой Олей (Ольга Васильева - актриса Театра Армии) сделали спектакль "Праздник души" (режиссер - 83-летний фронтовик Борис Эрин). Поскольку мы с ней оба актеры поющие, есть предложения поработать в музыкальном спектакле. Снимаюсь в продолжении "Гражданина начальника", а также в роли Козлевича в "Золотом теленке" Ульяны Шилкиной.

    

- Я помню вашу первую роль на экране - в сериале "Мелочи жизни", - вы были длинноволосы и бородаты. Что повлияло на смену имиджа?

- Царев нам говорил: лицо актера должно быть чистым! Когда он умер, многие актеры допустили растительность на лице. Я периодически бывал лохмат, но жизнь и роли "укоротили".

    

- Что произошло с вами, когда однажды вы проснулись знаменитым?

- Этой фразой я обычно обшучиваю появление на экране чего-то с моим участием: "Ну все, завтра проснусь знаменитым!" От возможности заболеть звездной болезнью есть хорошее средство, которому меня научили еще в институте: в самый счастливый момент своей востребованности, вместо того чтобы упиваться восторгом, вспомни 5 - 6 человек, которые еще более успешны и востребованны, чем ты, - и звездной болезни как не бывало!

ТЕАТР

• ДМИТРИЙ НАЗАРОВ: "Актер растет на ролях, как на дрожжах"
• Лобное место пусто не бывает
  "Петербург" Андрея Белого в Михайловском замке
• Свободное пространство ТЮЗа
  "Эй, ты, здравствуй!" - новый фестиваль

КНИГИ

• Линия поперек эпохи