Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 10 (7520) 16 - 22 марта 2006г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СобытиеНе спи, не спи, острожник"Сны Родиона Романовича". Театральное товарищество 814 ТЕАТРИрина АЛПАТОВА
Пресс-релиз начинался со смелого заявления: "140 лет спустя после появления романа "Преступление и наказание" новое поколение российского театра обращается к современному зрителю: "Забудьте все, что вы знали об этом произведении". Заявление весьма опрометчивое: "забыв" философию, психологию и перипетии романа, зритель рискует в нынешнем сценическом действе ну ничегошеньки не понять. Квартет "коверных" с накладными носами-шариками хаотично мельтешит, приплясывает, гримасничает, периодически произнося пару фраз от лица того или иного персонажа. Пока разберешься, что к чему и кто есть кто, действие уже стремительно понеслось дальше. Но режиссеры, даже молодые, - весьма просвещенные люди. Они знают, что есть безотказный прием оправдания всех нелепиц и любых постановочных издержек. Жанровая принадлежность подобного действа объявляется "сном". А во сне, сами понимаете, может происходить что угодно, причем не стоит призывать на помощь логику или элементарный здравый смысл. Беда в том, что ничего нового и оригинального в этом давным-давно уже нет. "Сны" стали на театре общим местом и чаще всего используются в качестве маскировки режиссерской беспомощности. Хотя бывали некогда и примеры иного толка. Знаменитый спектакль Юрия Завадского тоже, между прочим, назывался "Петербургские сновидения". Но почувствовать разницу может только человек с солидным зрительским стажем. В нынешнем спектакле все так и начинается - с разметавшегося на постели Раскольникова (Илья Исаев), уже полтора года как острожника. Для вящей убедительности его лицо с каплями пота и шевелящимися в бреду губами транслируется крупным планом на экран-задник. Еще один, кстати, штампованный символ общего места. Как только действие заходит в очередной тупик, мигом включается экран: а это все сны, и не пытайтесь их объяснить. Товарищество 814 до сего дня использовало режиссерские возможности своего руководителя Олега Меньшикова в соавторстве с Галиной Дубовской или без нее ("Горе от ума", "Кухня", "Игроки"). Потом здесь замахнулись на модного Кирилла Серебренникова, "Демон" которого с Меньшиковым в заглавной роли просуществовал всего ничего и без особой огласки. Теперь вот поманило еще одно молодое имя. На постановку "Снов" был приглашен Павел Сафонов, режиссер еще не слишком умелый по причине отсутствия большого опыта. Его дебютный спектакль "Прекрасные люди" да и последовавшая за ним "Чайка" в Вахтанговском театре были по меньшей мере внятными и понятными. Но потом у молодого постановщика, вероятно, появилась жгучая потребность удивлять авангардистскими замашками и прочим "арт-хаосом", которые почему-то считаются у молодой режиссуры хорошим тоном. Все это сказалось в провальном вахтанговском "Калигуле" и плавно перетекло в "Сны". Молодые режиссеры, за очень редкими исключениями, и впрямь не перестают удивлять - тем, что за деревьями леса не видят. Не воспринимают человека на сцене, не ощущают потребности в нем, в его характере, живых приметах. Нет, надо, чтобы все вокруг пело и плясало, дурачилось и кривлялось, чтобы глаз радовался, а душа отдыхала. К слову, кто же против изысканности формы? Но если ею одной все и исчерпывается? Ясное дело, что никто и не ждал от нынешнего товарищества, тоже желающего прослыть современным, подробного и осмысленного прочтения романа Достоевского. Да Павлу Сафонову это, вероятно, и не по силам. И не ко времени, как принято считать. Но даже в своеобразной инсценировке Михаила Палатника что-то есть - конечно же, для людей, ничего не "забывших". Эти блики ключевых событий, их странное наслоение друг на друга, путаница времен и реплик, переходящих от одного персонажа к другому. Но все это как-то потонуло в общей невнятице, броском цирковом балагане. Цирк упомянут не для красного словца. Согласитесь, доселе никому не приходило в голову разыграть эпизод убийства Алены Ивановны на арене. А тут - пожалуйста. Расстилается круглый красный ковер, комедианты цепляют носы, бьют в литавры и трубят в трубы. И чуть ли не под возглас "Алле!" Раскольников - Исаев с размаху вонзает топор в спину старухи (ее представил Виктор Сухоруков). Так она ж еще и не сразу успокоилась, а давай бегать по кругу прямо с топором в спине. А попробуйте-ка спросить: "Зачем?" Да пригрезилось все это бедному больному Роде, вот вам и весь сказ. Здесь вообще внятно персонифицированы только три персонажа: Раскольников - Исаев, Свидригайлов - Сергей Колтаков и Соня - Вера Строкова. У каждого хоть какая-то линия пунктиром намечена. Всех же прочих представляет актерский квартет в составе Виктора Сухорукова, Никиты Татаренкова, Тимофея Трибунцева и Максима Брамадкина: мужчин и женщин, старых и малых. Достаточно до половины натянуть платье, нацепить парик или шляпку с вуалью - и готово дело. Причем, едва появившись, тот или иной персонаж тут же бесследно исчезает, оставляя по себе разве что все тот же вопрос: а зачем, собственно, приходил-то? Актеры вызывают некое сочувствие, в частности Виктор Сухоруков. Его-то "мощности", да в мирных целях, к чему же так мелко "употреблять" хорошего артиста? Вот и приходится ему самому искать, выбираться, пробовать, дабы репутацию сохранить. Надо ли ему это? Впрочем, и молодые сами по себе совсем не плохи и на других площадках себя реализовывали поинтереснее. Компания их персонажей напоминает стайку "мелких бесов", забавно резвящихся на потеху публике, корчащих рожи и зазывно комикующих. От такого окружения и впрямь с ума сойти не грех, а уж зарубить кого-либо особенно надоедливого - дело самое простое. И ежели философию Раскольникова в такой вот контекст вписать, то он, безусловно, победителем выйдет, без тени раскаяния. Впрочем, ни о каком раскаянии грешной души здесь и речи нет. Илья Исаев, бесспорно, хороший артист, но трудно подобрать фактуру, столь сопротивляющуюся образу нищего студента с горящими безумием глазами и падающего в голодные обмороки. Раскольников Исаева - здоров, крепок и накачан, всякими глупостями не заморочен, и если уж и манит его какая-либо из достоевских "тем", так это только тема потенциальной власти. Лишь только проскользнет она в тексте, как тут же и глаза загораются, и кулаки сжимаются, и темперамент, откуда ни возьмись, бьет ключом. А коль скоро все уже об этом сказано - сдувается наш Раскольников, как воздушный шар. То ли самому актеру это не близко, то ли режиссер его так вымуштровал, только произносить все эти хрестоматийные фразы ему как-то неловко. "Это я всему страданию человеческому поклонился", - с трудом выдавит он из себя, обращаясь к Соне, и отвернется с какой-то смущенной усмешкой. А Сонечка - Строкова в воздушной "балеринской" юбочке зачем-то взберется на невесть откуда взявшийся здесь шар и изобразит вдруг знаковую "девочку на шаре" Пикассо. Вопросов задавать не будем, как и обещали. Более всех актерски повезло разве что Сергею Колтакову, некогда очень хорошему актеру - кино и МХАТа, впоследствии отошедшему от всего этого ради жизни в подмосковной глуши. По счастью, оказалось, что не навсегда, судя по его нынешним эпизодическим возвращениям на экран и сцену. Но он и сыграл-то своего Свидригайлова, словно в отдельном спектакле, как в хорошем старом МХАТе, то есть совсем в другом стиле, но весьма убедительно, даже несмотря на такой урезанный вариант судьбы. Почему из всей честной компании именно Свидригайлов столь живо и подробно пригрезился Раскольникову, тоже вопрос. Беда в том, что его история оказалась в нынешнем действе абсолютно случайной и самодостаточной, с оборванными нитями, которые связали бы ее со всем остальным. Вот такое действо вышло. Затевавшееся, видимо, с благими намерениями, но привели они даже не туда, куда обычно заводят, а совсем в неизвестный пункт. А в общем, чем такие "сны" видеть, лучше Достоевского, что ли, перечитать. А то и впрямь все забудешь, да так и не проснешься. Также в рубрике:
|