Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 15 (7525) 20 - 26 апреля 2006г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
СобытиеТам, где мама молодая и отец живой"Пять вечеров" в Современнике, которому исполнилось 50 лет ТЕАТРНаталия КАМИНСКАЯ
Спектакль выпускался к юбилею Современника, хотя в программке это никак не заявлено. И вообще премьере не предпослано никаких раскруток и зазывных деклараций. Все свершилось как-то очень по-володински, у которого суетиться, упреждать события и бить себя в грудь считалось стыдным. Спектакль вышел за несколько дней до юбилейного вечера, и автору этих строк пришло во время действия на ум странное соображение. В самом названии театра - Современник - слышится что-то старомодно романтическое. Нет, понятие в языке осталось, но им не называют ныне ни новые творческие образования, ни людей, живущих с нами в одно время. "Практика", "Новая драма", Центр чего-нибудь или кого-нибудь - вот кратко, дельно и без пафоса названные своими именами вещи. А Современник - понятие объемное и философское, в нем, помимо указания на одновременность, содержится некое осознание себя востребованным собеседником (тоже вроде старомодное слово) и даже властителем умов.
Конечно, в годы, когда Современник родился и рос, он себя действительно таковым осознавал и действительно таковым являлся. Играя под столом с игрушками, я слышала разговоры родителей: "Идем в Современник!", "Ты уже видел в Современнике?" Молодые инженеры произносили это слово так, как мы теперь произносим названия модных магазинов, ресторанов или курортов. Нет, все было совершенно не так! И желание другое, и мотив, и система ценностей, и представления о счастье. "Пять вечеров" - пьеса о счастье. О возможности его обрести. С хорошим концом, не вызывающим упреков к автору в мелодраматической фальши. "Стыдно быть несчастливым" - одна из самых замечательных фраз Александра Володина. Она сказана, хотя и не без иронии, но с твердой верой, что это - стыдно. Если и он, и его современники остались живы после самой страшной в истории человечества войны, то они имеют право быть счастливыми. А в Театре Современник за 50 лет его существования произошло немало всякого. А в последние годы две его сцены (старую и новую) активно осваивают новые режиссеры, и их справедливо назвать современными хотя бы уже потому, что молодые и ставят иначе, чем старые. Но это все - совершенно другой разговор, иная планета. "Пять вечеров" поставлены Александром Огаревым в той интонации, в какой звучал театр наших родителей. 50-е годы - время, соединившее несвободу с ощущением свободы, послевкусие от войны с жадным вкусом к жизни. Студенты с линейкой и ватманом, разговоры о невероятных перспективах химической науки, мечты о покорении космоса, престиж образования в каждой семье. Смешные разговоры о важности общественной работы. Приоритет личного счастья в володинской пьесе очевиден, но заботы героини об иногородних студентах, живущих в общежитиях, не кажутся автору ни глупыми, ни фальшивыми. Война кончилась, и хорошим людям хотелось, чтобы счастья хватило на всех. Все это играется на сцене нынешнего Современника без купюр. Притом играется так, как это было в этом театре или в легендарном спектакле Товстоногова в БДТ на рубеже 60-х годов. Ну, конечно, не совсем так. С привкусом стилизации или прямого "привета от". Мизансцену, где молодые герои Катя (Дарья Белоусова) и Слава (Илья Древнов) сидят за столом, у него в руке батон хлеба, а у нее - палка краковской колбасы, можно увидеть в старом фотоальбоме БДТ. Рефреном идущая песня "Миленький ты мой..." - тоже оттуда, хоть и записана в исполнении Юрия Шевчука. Торчащие косички, растопыренные руки Кати, детское пижонство Славы, футбольный матч в коридоре между Ильиным и его другом Тимофеевым (Валерий Шальных), романтически доверительные интонации, легкая эйфория - так играли раньше, теперь не играют. Но ведь и жили так! Ефремов и Товстоногов, ставившие эту пьесу в прошлом веке, ведь в реальной жизни искали интонацию, а не заимствовали ее из обветшалого театра. В нынешнем же спектакле Современника происходит редкий эффект: актеры играют в несовременной манере, но при этом абсолютно верят и в возможности театра, которого больше нет, и в человеческую значимость людей, которые были выведены на сцену почти 50 лет назад. Нет, эти "Пять вечеров" - вовсе не "музей", а живой диалог с "родителями". Этот эффект есть даже в декорации Натальи Дмитриевой. В давно прошедшие годы подобное оформление называли "симультанным", это когда на сцене одновременно обозначены все места действия пьесы: чугунная решетка сада, заснеженное дерево, светящееся окно вверху, и тут же - кровати, столы, стулья, абажур. Сейчас тоже смешивают места действия, однако с гораздо большей степенью условности и с некоей холодной остраненностью. Но Дмитриева уловила тот наив старомодного совмещения, где все вещи - подлинные и весь мир - как на ладони. Впрочем, главное - в паре Ильин - Тома. В Сергее Гармаше и Елене Яковлевой, в непривычной человечности их игры. Гармаш превзошел сам себя. К его обычной мужественности, к его несомненному актерскому таланту прибавилось нескрываемое удовольствие от того человеческого материала, который выпало сыграть. Одно дело - надежный милиционер, коих во всей плоскостной убедительности актер переиграл немерено, и совсем другое - объемный, чисто мужской характер, с драмой, биографией и подлинной историей любви. Как они с племянником Томы Славкой ведут незримый мужской поединок, как он меняется от дежурного флирта с нелепой продавщицей Зоей (Лилия Азаркина превращает эпизод в яркую, трогательную сцену) к встрече с Томой, когда, кажется, все в его жизни решается, но он сам себе боится в этом признаться! Спектакль никак не объясняет нам, где пребывал герой долгие годы после окончания войны (а пребывал он - ясно где). Но Гармаш отыгрывает это едва уловимой повадкой, выражением лица, в которых проглядывает что-то тяжелое, зэковское. Лицо героя выхватывает время от времени прямой луч света, и смотреть в это лицо не устаешь, тут - настоящий крупный план, и в зале - звенящая тишина. Однако Елена Яковлева - тоньше, у нее еще и изысканный театральный стиль, какая-то едва уловимая патина ненынешней сценической манеры, сквозь которую просвечивает абсолютно искреннее переживание. Яковлева играет и это волшебное "чуть-чуть", зазор между сегодня и ретро, заставляющий вспомнить знаменитых ее предшественниц в этой роли или, по крайней мере, то, что мы читали об их игре. Зажатая, затюканная тетка на глазах освобождается от всех пут социума и собственного несчастья, превращается в прелестную женщину. К юбилею Современника лучшей премьеры нельзя было выдумать. Она напомнила о том, какое искреннее участие зрительного зала вызывал молодой театр Олега Ефремова и его соратников, какого духовного калибра диалоги с современниками в нем велись. И о том, что подобный тип театра жив до тех пор, пока кому-то еще интересны подлинные человеческие истории. И еще о том, что о родителях не только помнят и заботятся. Честно говоря, им иногда и завидуют. Также в рубрике:
|