ГАЛИНА ПЕТРОВА: "Мне хотелось сделать себе харакири"

Беседу вела Светлана ПОЛЯКОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Г.Петрова

Самое редкое и ценное качество в актере - умение обогатить персонаж своей человеческой уникальностью. Галина ПЕТРОВА, отмечающая в декабре неожиданно солидный юбилей, - как раз из таких. Ее профессиональная карьера складывалась на удивление стабильно: еще учась в ГИТИСе, она играла на сцене Театра имени Станиславского у своих педагогов - Анатолия Васильева, Иосифа Райхельгауза и Бориса Морозова, а после окончания института была сразу принята в один из лучших театров страны (так что в год празднования пятидесятилетия Современника она отмечает еще и двадцатипятилетие своей службы в родном театре). Около тридцати ролей в Современнике, роли в десятках кинофильмов (у Георгия Данелия, Павла Лунгина, Павла Чухрая), участие в театральных проектах Олега Меньшикова и Леонида Трушкина. И сегодня занятость актрисы Петровой не ограничивается семью спектаклями родного Современника, она играет в антрепризе ("Все как у людей" с успехом идет в Театре Антона Чехова, в Театре на Малой Бронной репетирует в новом спектакле Леонида Трушкина по пьесе Франсуазы Саган), снимается в кино и ситкомах (последние работы - только что снятые фильм Надежды Птушкиной "При чужих свечах" и "Молодой волкодав" Олега Фомина, а также телевизионный сериал "Братья по-разному", съемки которого продолжаются). Независимо от жанра и роли - от клоунады до трагедии - участие актрисы Петровой добавляет в любой проект искренность, глубину и особый шарм.

    

- Галина Леонидовна, поступая в театральный, вы изначально были ориентированы на амплуа характерной актрисы?

- Мой педагог по драмкружку Вера Товма сказала: "Галька, ты - характерная актриса. Тебе надо готовить характерный репертуар". И я готовила. "Но на всякий случай, - сказала она, - подготовь одно лирическое стихотворение". И я взяла "Осень" Пушкина. И что вы думаете? Андрей Попов, посмотрев мой характерный репертуар, совершенно не вдохновился, его, как ни странно, убедило лирическое стихотворение. Он вдруг увидел мою неоднозначность (поняла уже теперь, задним числом, а тогда была очень удивлена). Я читала "ударные" свои вещи - "Пропавшую грамоту" Гоголя, басню "Свинья на барский двор когда-то затесалась...". Была смешная, яркая, громкая...

    

- "Смешная, яркая, громкая" - сплошные плюсы для профессии.

- У меня до сих пор стресс оттого, что я вижу, когда смотрю на себя в монитор. Мне всю жизнь приходится свою внешность преодолевать. Потому что, когда я играю серьезную сцену, знаю, что внешне все равно выгляжу смешной и забавной. А нужно, чтобы эта забавность не мешала, смешной нос, губки смешные, верхняя десна видна при улыбке... И мне приходится доигрывать изнутри еще точнее, чтобы зритель перестал думать про забавную внешность.

    

- Ну да, а по телевизору актрисы - такие роскошные женщины...

- Да, но для меня было очень важно и то, что существует такой артист, как Милляр, который играл Бабу-ягу. Я видела, что и такие артисты тоже находят себе применение. А когда я посмотрела фильмы "Начало" и "В огне брода нет", меня очень обнадежила Чурикова. Поскольку я была закомплексованным ребенком, то нашла себе сатисфакцию: раз некрасивая - надо быть умной. Я должна была себя за что-то уважать, поэтому любое дело делать хорошо. И математику учить, и полы мыть - как можно лучше. Я очень хорошо училась, в институте получила красный диплом. В выпускном классе математичка вызвала меня к доске и сказала: "Так, сейчас нам Галя Петрова расскажет, кем хочет быть". Я ответила: "Хочу быть артисткой". А она мне: "Садись, я думала, ты умнее".

И вот я никуда не поступила в первый год. Но уже тогда я понимала, что так просто ничего не бывает. Год готовилась, и когда наконец поступила, мне казалось, что счастливее меня человека нет. У меня таких минут было очень мало в жизни.

    

- После ГИТИСа вы пришли сразу в "звездный" Современник. Морально были готовы?

- Есть такой способ научить плавать: бросить человека на середину реки. Так было со мной. Еще до того, как пришла в театр, собирала трясущимися ручонками фотографии артистов (у меня коллекция из 2000 фотографий начиная с немого кино). А тут пришла и живьем их всех увидела. А мне говорят: "Будешь играть старшую сестру Марины Нееловой". Что, вы думаете, со мной было? Паралич! Она ко мне подходит, что-то говорит, а я даже не понимаю что! У меня столбняк просто от того, что она стоит рядом. Разве можно мне было давать играть старшую сестру Марины Нееловой, если я просто даже к ней "пристроек сверху" не могу найти? Актеру нужно давать роли, которые соответствуют его нынешнему положению. И я начала барахтаться на середине реки.

    

- Кто из "современников" вольно или невольно стал вашим наставником?

- Человеческое сближение у меня произошло с Лией Ахеджаковой. Она так помогала мне! Во всех ситуациях - и творческих, и жизненных. А еще с Мишей Жигаловым. А вообще, у меня так сложилось, что я училась всему у всех. Стояла за кулисами и училась. Поначалу меня многие отводили в уголок, чтобы что-то посоветовать, но я только еще больше комплексовала. Вы бы видели, как это выглядело! Когда, скажем, Гафт показывал, как я играю, хотелось сделать себе харакири. А потом меня отволакивала в сторонку Людмила Иванова и показывала, как надо играть Ольгу - было очень смешно, потому что она - актриса характерная, забавная, и я понимала, что так тоже нельзя. Все хотели помочь, все меня жалели, меня это еще больше унижало. А когда меня все оставили в покое, я успокоилась, и какой-то образ стал появляться... Есть такое хорошее слово - медитация, когда ты просто отпускаешь нутро, и оно само тебе подсказывает. И сейчас, когда меня попросили выручить театр и сыграть несколько раз Ольгу (хотя понятно, что возраст уже не тот, но заболела актриса), я уже играю абсолютно по-другому, с большой любовью к этому персонажу.

    

- Вы ушли из Современника потому, что начались интенсивные съемки?

- Дело не только в съемках. Система, в которой существует репертуарный театр, глубоко устарела. Актер в кино получает намного больше! Он не может не сниматься! Еще и потому, что он не может сидеть в театре и ждать ролей. У нас есть примеры того, как люди, честно сидевшие и ждавшие театральных ролей и нигде не снимавшиеся, постепенно начинали бояться сцены и уже не могли органично произнести текст - профессия выходит из рук. Актер - профессия, которой надо заниматься постоянно. Иногда надо ненадолго отходить, "накапливаться", но перерывы не должны быть слишком большими, иначе теряешь навык. Человек отпрашивается из репертуарного театра, чтобы сыграть антрепризу, а ему говорят: "Ну, давай попробуй! Правда, это так трудно... Ладно, дадим тебе пятнадцатое число." Наступает пятнадцатое число, все билеты на антрепризу проданы, и вдруг актеру сообщают: "В театре - замена. Будете играть спектакль." И юридически актер должен сыграть спектакль в театре, в котором он в штате состоит. И таким образом, человек начинает подводить, либо врать, изворачиваться...

    

- Что вы потеряли, уйдя из театра?

- Ничего. Я знаю, что Галине Волчек вначале было обидно. Именно от меня она не ожидала такого шага. Я ей все объяснила, но она не поверила - подумала, что это я "шантажирую" театр на увеличение заработной платы. Галина Борисовна сказала: "Ну ладно, мы прибавим тебе зарплату", - и успокоилась. Но для меня это был вопрос принципиальный. Я не хочу подводить свой театр. Я хочу, чтобы у нас были цивилизованные отношения.

    

- Вы, насколько я понимаю, - единичный случай добровольного ухода из Современника на контракт. Обычно "современники" своему театру преданы и с ним солидарны.

- И я солидарна. Современник, вообще, - театр-дом-семья. Приглашенные актеры всегда немножко этому завидуют. Это - очень хорошая черта. Но она хороша до определенного предела. А то, что здесь происходит плохого, воспринимается в три раза болезненнее, именно потому, что это - семья. Если это просто место работы, то ты понимаешь, что один человек не отвечает за качество своей работы. И с ним надо разобраться. А когда это - близкий тебе человек, когда за 25 лет ты с ним прошел огонь, воду и медные трубы, то спросить с него гораздо труднее: "Ну, Ваня сегодня подвел, но он же - мой друг..." Поэтому говорить о недостатках никто не хочет.

    

- Интересная ситуация, учитывая, что Современник начинался как раз с того, что создавшей его группе товарищей просто вменялось в обязанность громко высказываться о недостатках - вспомните знаменитые худсоветы.

- Вот, кстати, чем еще плох репертуарный театр - отношения между людьми становятся слишком близкими. У нас очень трудно спросить с кого-либо за качество. Вот оборвался занавес. Ни раскрыть - ни закрыть.

    

- Разболтался технический персонал?

- Разболталась вся система. Пока докладная дойдет до верхов, пока вверху она переварится... Вообще, театр должен быть местом работы, а не местом дружбы. Очень заманчиво, очень сладко жить в семье, где все - родные. Но с профессиональной точки зрения это заводит в тупик: спросить не с кого, ты уже не можешь сказать человеку прямо в лицо, что ты думаешь по тому или иному поводу - иначе ты автоматически становишься предателем. Находясь у власти пять - десять лет, начинаешь путать должность с семьей, будешь думать, что это - твоя личная вотчина. Если бы я десять лет оставалась главным режиссером, я бы тоже начала путать эти вещи. Режиссеров надо приглашать, пробовать, и когда путем этих проб из режиссеров выкристаллизуется некто более интересный, чем все остальные, только таким естественным путем может произойти отбор ведущего режиссера.

    

- Какими были ваши первые впечатления об успехе или его отсутствии? Стимулирующий ли это фактор, или наоборот?

- Я думаю, что актер, который не хочет успеха, - это патология. Но мне все давалось очень тяжело. Та же "Дежа вю" - знаете, как прошла премьера этого фильма? В гробовой тишине. В тот момент одновременно вышел поток фильмов про 20-е годы. Полока снял "А был ли Каротин?", были фильмы "Светлая личность", "Безумный день инженера Баркасова"... И "Дежа вю" затерялось в этом потоке, смикшировалось. А я все думала: "Наконец-то у меня одна из главных ролей в кино! Наконец все запомнят, что есть такая артистка Петрова. И мне начнут предлагать роли в кино". Ничего не изменилось в моей жизни! Никто не подошел. Никто не взял у меня интервью. Ни в одной газете ничего не было написано.

    

- Я гомерически смеюсь всякий раз, когда смотрю этот фильм!

- А в Доме кино была гробовая тишина. И я приняла это на свой счет: я поняла, что там, наверху, на небесах, для меня пишется какой-то отдельный сценарий. Очень интересный, сложный путь мне уготован. И я должна идти и серьезно работать. Никакого успеха мне ждать не надо. И действительно, я перестала на эту тему думать, а просто копаю каждую роль... Тут надо сказать, что, к сожалению или к счастью, так сложилась жизнь, что мне не приходилось выбирать работы. Очень мало предлагали в кино. Я практически на все соглашалась не только потому, что надо было преодолеть страх перед камерой (я боялась, что она меня не любит, что я - страшная, неинтересная), но и потому, что мне всегда нужны были деньги. У меня двое детей, а ни я, ни муж никогда много не зарабатывали. Приходилось ничем не брезговать. И я из всего извлекала опыт - и отрицательный, и положительный. Я училась, чему надо доверять, чему - нет, что такое сценарий, как надо работать над ролью. Как это ни странно, рывок произошел после пресловутых "Больших девочек".

    

- Вы ходите в театр как зритель?

- В основном когда приглашают коллеги.

    

- А не боитесь с вашими прямотой и честностью отвечать на вопрос пригласивших: "Понравилось?"

- Я нашла способ. Надо опередить такой вопрос множеством своих - по поводу спектакля. И человек видит, что спектакль вызвал интерес. И я не вру в этот момент. Но я избегаю оценок.

    

- А как следует с вами говорить приглашенному вами на спектакль?

- Я предпочитаю горькую правду. Мне не страшно, даже когда зрители уходят из зала во время действия. Как это было в Питере на спектакле "Мамапапасынсобака".

    

- Не может быть!

- Мы играли на сцене БДТ. Первый спектакль приняли холодно, но вели себя пристойно, хотя было слышно, что двери время от времени хлопают. Но после произнесения первого ругательного слова начинают иногда выходить и в Москве. Это - нормально. Ну не хотят люди слышать бранных слов! Хотят увидеть красивых артистов в красивых костюмах. А в Питере началось все с того, что, стоя за кулисами перед спектаклем, я услышала в десятом ряду вопль: "Я отсюда не уйду! Я тридцать лет сижу в этом кресле! Вы своих подсаживаете! Я здесь буду находиться всегда!" Хорошенькое начало! Стали играть. Я произношу реплику в сторону партнера "Козел вонючий!" и слышу из зала: "Сами вы москвичи вонючие! Безобразие!" Другой человек встает со своего кресла и швыряет на сцену билет: "Подавитесь!" - и уходит, громко хлопнув дверью. И такое - на протяжении всего спектакля: в зрительном зале шла своя жизнь.

    

- А вы продолжали играть?

- Мы сыграли лучший свой спектакль. Иногда правда бывает полезней. Мы все сплотились, спектакль получился жестким, верным по направленности. Но вот люди, которые по тридцать лет проработали в БДТ, пришли, подарили нам подарки, сказали: "У вас был замечательный спектакль". И сестра Товстоногова сказала: "Замечательно!"

    

- Насколько я знаю, ваш муж Олег Осипов - профессиональный режиссер.

- Когда он приехал ко мне из Тамбова, где у него был свой театр, то первые четыре года работал осветителем на "Мосфильме". Потом нашел работу художественного руководителя в Доме культуры в Люблино, создал там театр, стал директором этого Дома культуры, для того чтобы продолжать строить театр. И создал такой театр, что пришла комиссия от Комитета по культуре и приняла решение дать ему статус профессионального. Но в этот момент вышло постановление, что профессиональные театры учреждаются только на площадях муниципальных. И дальше шесть лет решался вопрос, чья же это площадь - федеральная или муниципальная. В результате театр был ликвидирован вместе с Домом культуры; здание вопреки закону отошло в федеральную собственность, а мой муж в пятьдесят лет оказался перед вопросом: чем теперь заняться?

    

- Муж так же, как и вы, - из Тамбова. Это была первая любовь?

- С мужем мы познакомились в театральной студии. Однажды распахнулась дверь, зашел человек - и меня, как пишут в классическом любовном романе, как молнией поразило. Такой красивый мужик, что я просто оторопела. Я, конечно, "втюрилась", а ему было совсем не до меня. К этому времени он уже год отучился в Щуке на актерском и теперь учился в тамбовском филиале Института культуры на режиссерском. Я начала глубоко и безнадежно страдать. А он обратил на меня внимание, только увидев в характерной роли в водевиле "Беда от нежного сердца". И стал "подъезжать". Но фокусировать свою жизнь на мне одной он явно не собирался. Страдая, я уехала поступать в Москву. Поступила, стало меня понемногу "отпускать", и тут, когда перешла на второй курс, он приехал в Москву и поступил к Табакову. Мы опять стали встречаться, опять начались романтические отношения. Потом Табаков его отчислил, и его забрали в армию. Мы все время переписывались, но не на предмет большой любви, а чтобы поддержать друг друга в трудный момент. И вдруг он начал рефлексировать, что никому не нужен в Москве, и он написал, что решил стать военным. Я ответила ему разгромным письмом: "Хочешь всю жизнь - коту под хвост? При твоих-то талантах? Ну давай. Оставайся!" Его задело, из армии он вернулся, тут роман-то и разгорелся. И мы поженились. Был, кстати, очень смешной момент. Когда он знакомился с моей мамой, которая приехала из Молдавии.

    

- Почему из Молдавии?

- Дело в том, что моя мама по национальности - болгарка из болгарского села, которое находится в Молдавии, на границе с Румынией. Там мой папа служил в пограничных войсках и там нашел маму. Петрова - папина фамилия. По болгарской маме я - Люленова.

И вот сидим мы за столом, Алик, мой муж, и говорит: "Катерина Андреевна! Что Гале-то не могли нос нормальный сделать?" - а она и отвечает: "Ой, Алик! Впотьмах да в спешке..." Эту фразу я все время вспоминаю, когда смотрю на свой нос в зеркало.

ПОД ЗАНАВЕС

• ГАЛИНА ПЕТРОВА: "Мне хотелось сделать себе харакири"
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 14 по 20 декабря
• Человек родился