Главная | Форум | Партнеры  |
|
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 32 (7593) 16 - 23 августа 2007г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
Краски мираВоспитательница ЕвропыВыставка в Новой Пинакотеке Екатерина БЕЛЯЕВА
Президентство Германии в ЕС в 2007 году осветилось большим искусством. В Берлине, в Новой галерее, с грандиозным успехом проходит выставка из нью-йоркского музея Метрополитен "Прекрасные французы", посвященная французскому искусству XIX века (газета "Культура" давала подробный анонс выставки), а в Новой Пинакотеке в Мюнхене с неменьшим успехом экспонируется немецкая живопись XIX века из собраний Берлина, Дрездена и Мюнхена, упорядоченная по принципу "Взгляд на Европу". Смысл той и другой акций примерно такой - в Берлине немцы демонстрируют всей Европе, какими страстными почитателями прекрасного они являются (через десять дней после открытия выставки пресс-служба уже рассылала по изданиям фотографию ее стотысячного счастливого посетителя), а в Мюнхене они предстают мудрыми философами-космополитами, которые в течение XIX века свободно путешествовали по странам Европы, находили там самое лучшее, перенимали это лучшее для себя, складывали в систему и затем возвращали миру в виде пространных научных трудов - интеллектуального фонда объединенной Европы. Сама госпожа канцлер Ангела Меркель, как известно, очень ученая и образованная дама, написала для каталога толковую статью на тему: "Граждане мира - идеал Европы".
Живописью XIX века Германия может гордиться по праву - тут Каспар Давид Фридрих, Карл Густав Карус, Людвиг Рихтер, Отто Рунге, Адольф Менцель, Макс Либерман, и выставлять этих художников можно и без концепции - люди придут смотреть на них, и девяносто процентов из них будут не туристы, а сами немцы. Но куда приятнее явить знакомые всем имена в свете красивой теории о Германии как воспитательнице чувств Европы в первой половине XIX века. В центре экспозиции - греческий зал. На стене - портрет Винкельмана кисти Антона фон Марона. Картина, написанная в лучших традициях XVIII века, выпадает из тесных рамок XIX, но знаменитый филолог - виновник антикизации Европы - уместен здесь более чем. Обычно экспонируют другой, более известный портрет ученого - кисти его друга Рафаэля Менгса. Менгс запечатлел Винкельмана в годы горения, в период страстного увлечения Италией. А у Марона изображен основоположник современной науки о древности, застигнутый в своем кабинете за работой, однако явно позирующий (в частной жизни Винкельман был непритязателен, а как ученый был жесток, любил ставить оппонентов на свое место, никогда не признавал публично своих слабостей, до последнего аргументировал правоту своих высказываний и вообще считал себя сверхчеловеком в науке; портрет как раз и обнажает дилемму слабого человека и величавого профессора). В нимбе славы отца-основателя - романтические художники, сделавшие Грецию предметом своих художественных исканий. Первые - которые ехали в Афины и на Сицилию (к храмам великой Греции) в поисках идеальной первозданной архитектуры. Еще не пришло время любоваться руинами и встраивать их в любой ландшафт, воображение художников достраивало недостающие звенья построек, несуществующих людей и невероятное, нереальное небо и деревья. Винкельман и следующее за ним поколение филологов предусмотрели абсолютно все, что нужно художнику-неофиту, - пропорции основных храмов с точностью до сантиметра, климатические условия, строение тела, тип лица, цвет кожи и, главное, характер древних греков, римлян, этрусков. Эстетика идеального была очень близка этим живописцам, но не нужно путать их с экзальтированными романтическими пейзажистами, которые готовы были придорожную глыбу преобразить в надгробную плиту павшим героям, а за каждым обломком видели прекрасный греческий храм, воображали невесть что и хватались за кисть. Эти первые хотели совсем другого. Они верили, как потом долго верили и убеждали августейших правителей Карл Фридрих Шинкель, Лео фон Кленце и их современники, что изучение идеальных форм греческих и римских храмов классической эпохи приведет к усовершенствованию мира. Если люди будут правильно строить - они будут правильно думать. Архитектура должна была стать царицей наук об искусстве и затмить литературу и философию, слиться с политикой. Поэтому в греческом зале у художников-путешественников первой волны мы видим идеальный Акрополь - с Пропилеями, храмом Ники, Парфеноном - все без изъянов времени. На другой картине Акрополь дан недостроенным. Обнаженные юноши-рабы с правильными (по Винкельману) пропорциями тела таскают каменные глыбы и мраморы. Что-то есть смешное, наивное во всем этом преклонении европейцев перед древностью - но восхищение все же подавляет смех.
Любители руин, о которых речь шла выше, украсили Итальянский зал выставки. Арочка, плиточка, пастушок, мостик, лавровое деревце - большего не нужно влюбленному романтику. Висит здесь и откровенно программная работа - картина "Италия и Германия" Фридриха Овербека. Две девушки с лицами рафаэлевских мадонн сидят, по-сестрински прижавшись друг к другу. Увлечению немцев Скандинавией отданы два зала - сюда попали и несколько знаменитых работ Фридриха. Он часто навещал Данию, оставил серию загадочных, символистских работ с островными датскими пейзажами. Корявые деревья, суровые готические развалины, кладбища, силуэты громадных людей и туман, больше похожий на дым. Серьезное место отдано богемским и альпийским видам. В какой-то момент в периодике появились заметки патриотического толка о том, что для созерцания прекрасного совсем не обязательно ехать за море, предлагалось открыть то, что находится под рукой. Так вошла в моду Богемия. Лучшие образцы Рихтера включены в экспозицию выставки. С Францией особые отношения. Первое, что хотели сказать немцы XIX века, - они очень чтят французские свободы. На картине Кристиана Готлиба Шика, которая стала символом данной выставки, изображена просвещенная красавица Хайнрике Даннекер (1802). Девушка сидит на античном постаменте в ампирном трехцветном платьице (цвета французской революции - белый, красный, голубой). Ее жест - слегка приподнятая около головы рука - означает открытость и гостеприимность. Немцы признают, что центр живописи к середине века начал перемещаться в Париж и что только там можно научиться изображать реальность, вернуться с заоблачного Парнаса в обычную жизнь. Очень чтился Гюстав Курбе и его школа, что различимо на картинах в залах Франции. Испания оказалась не в самом выгодном положении. Она представлена через посредников-французов. Завоевания Наполеона способствовали исследованиям испанской живописи. Испанские полотна теперь висели в Лувре, и немцы наряду с прочими желающими ехали в Париж, чтобы изучать Гойю и Веласкеса. В XIX веке именно Испанию, а не Голландию считали оплотом старой школы. Но работы немецких живописцев a-ля Гойя вполне любопытны. Остаются какие-то неохваченные залы и темы. Хотя бы тема - Германия XIX века о Германии XIX века. Но всего не охватить. А на тему Германии не могу удержаться от еще одного обращения к выставочному гроссбуху. Статья посвящена себе любимым - научное обоснование находит глобалистская теория преемственности и связи культур и времен. Три важных немецких города выдали на выставку по пятьдесят картин из государственных собраний - это Мюнхен, Берлин и Дрезден. И как же они себя именуют? Не иначе как Северный Рим, Афины на Шпрее и Флоренция на Эльбе. Не больше и не меньше. Пижонство, конечно, страшное. Но, честно признаюсь, из сотни выставок, которые мне удалось посмотреть в уходящем сезоне в Европе, эта самая приятная, хотя почти все картины я где-то более-менее видела, но в разбивку они не имели такой волшебной воспитательной силы. Также в рубрике:
|