ХАННА ШИГУЛЛА: Я сыграю женщину, которая флиртует с Мефистофелем

Геннадий БЕЛОСТОЦКИЙ Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Х.Шигулла

Выдающаяся немецкая актриса Ханна ШИГУЛЛА приехала на Московский фестиваль, чтобы представить два фильма из ретроспективы знаменитого итальянского режиссера Марко Феррери - "Историю Пьеры" и "Будущее - это женщина", где сыграла главные роли. Она и сейчас в строю: снялась в целом ряде картин, в том числе в фильме "На краю Рая" Фатиха Акина, которого называют наследником Фассбиндера, сыграла Анну Ахматову в фильме Ирины Квирикадзе "Татарская княжна", премьера которой состоялась в рамках российской программы 31-го Московского международного кинофестиваля.

- Фрау Шигулла, вы работали со многими режиссерами из разных стран ...

- ...И среди них, помимо Фассбиндера, Марко Феррери - самый любимый. Он почему-то мало известен в России, и я рада, что благодаря фестивалю этот пробел хоть в какой-то степени будет восполнен. Феррери был одним из самых ярких представителей золотого периода итальянского кино, его имя стоит рядом с именами Антониони, Висконти, Феллини, братьев Тавиани. Меня восхищали в его стиле парадоксальность, сочетание язвительного сарказма и острой сатиры, буйной фантазии и философского подтекста. Его отличало от других мастеров то, что у него никогда не было детально разработанного режиссерского сценария, - он приходил на съемочную площадку с набросками на нескольких страничках. Он как бы приглашал нас: давайте вместе делать кино. Подготовиться к работе в общепринятом смысле у него было просто невозможно. Мы приходили, смотрели и слушали открыв рот, когда он фонтанировал идеями. С Фассбиндером его объединяло то, что они оба почти ничего не объясняли актерам, - все шло от энергетики режиссера, которая приводила в действие актерскую энергетику. Это напоминало работу волшебника: они взмахивали волшебной палочкой - и актеры творили, испытывая при этом неописуемое удовольствие.

Каждый съемочный день с Феррери был для меня настоящим праздником. Никогда нельзя было знать заранее, что он тебе предложит. Я имела самое общее представление как о самой картине, так и о своей роли. Он постоянно импровизировал, удивлял, поражал и восхищал своими неожиданными решениями, и потому находиться рядом с ним и чувствовать себя инструментом в руках большого художника было чрезвычайно интересно. Он, между прочим, и в повседневной жизни был необычным человеком.

- И познакомились вы с ним, наверное, при весьма необычных обстоятельствах ?

- Вот именно: весьма необычных. Однажды, когда я снималась у Фассбиндера в "Лили Марлен", Феррери каким-то образом сумел проникнуть на съемочную площадку и без лишних слов протянул мне набросок сценария фильма "История обыкновенного безумия". Спросил только: "Вы любите животных?" - "Смотря каких", - ответила я. И тогда он сказал: "Я позвоню вам через пару недель", - и ушел. По сценарию - если можно так назвать несколько листиков бумаги - моей героине приходилось иметь дело со змеями, что меня отнюдь не прельщало, и потому, когда он перезвонил, я отказалась от роли. Ее потом сыграла Орнелла Мути, и в фильме не было никаких змей. Другой режиссер обиделся бы на меня - но не Феррери. У нас, видимо, установился на энергетическом уровне хороший контакт, он помнил обо мне и через год предложил сняться в "Истории Пьеры". На этот раз я без раздумий согласилась и была вознаграждена за это счастьем общения с выдающимся режиссером и совместной с ним работы, которая в итоге принесла мне премию Каннского фестиваля за лучшую женскую роль.

- Что вас больше всего поразило в стиле работы Феррери ?

- Многое. На его творческий почерк, несомненно, повлияло то, что Марко любил животных и в молодости даже собирался стать ветеринаром. В своих фильмах он пытался проследить животное начало в поведении персонажей. Он считал, что мужчина в силу своих обязательств перед обществом, семьей, самим собой терял жизненные соки, слабел, а женщина, в большей мере подчиняясь природным инстинктам, приумножала свою жизненную силу. На съемках "Истории Пьеры" он не раз сравнивал женщину с морем, с его приливами и отливами, бурями и штилем, и заставлял меня сыграть... море. И еще он мне говорил: пожалуйста, покажи бесконечность на своем лице. Я, конечно, не могла ему отказать.

- Вам приходилось общаться и с таким оригинальным и незаурядным режиссером, как Жан-Люк Годар. Было интересно ?

- Было необычно. Но не так хорошо, как с Фассбиндером и Феррери. Когда шла работа над фильмом "Страсть", Годар напоминал мне беременную женщину, у которой роды происходят с опозданием. Нередко возникали ситуации, когда он всех со съемочной площадки отправлял домой: мол, еще не готов снимать. Я домой не шла и, чтобы убить время, каталась неподалеку на велосипеде. Бывало, томил таким образом нас по несколько дней. И вместе с тем мне нравилось с ним работать. Он все время экспериментировал, творил именно в процессе съемок, а не накануне. У него практически не было никаких заготовок. За несколько минут до начала съемки актеры получали листики с текстом, написанным от руки. А до этого мы понятия не имели, что будем играть и как, так что ни о какой серьезной подготовке не могло быть и речи.

- Но как-то он ведь настраивал актеров ?

- Иногда это выглядело очень забавно. Изабель Юппер, например, он заставил заниматься сортировкой болтов на местном заводе, чтобы она на собственной шкуре узнала, что значит работать на конвейере. Меня заставил на бензоколонке подавать кофе клиентам, поскольку моя героиня - владелица бензоколонки. А по вечерам мы писали нечто вроде сочинений на тему, как прошел день. Мне все это нравилось. Но не нравилось то, что он вечно был всем недоволен - и прежде всего самим собой. И это его недовольство выливалось на всех, кто его окружал.

Для меня же чрезвычайно важно, чтобы на съемочной площадке царила атмосфера любви. Такую атмосферу умел создавать Фассбиндер, который при этом работал очень быстро, быстрее, чем любой другой известный мне режиссер. Он до мельчайших деталей знал, чего хочет и как этого будет добиваться. У него было прорисовано по каждой сцене, где будут стоять камеры, все мизансцены. Более того, он представлял в своем воображении чуть ли не каждый жест каждого актера. Это - фантастика! И именно такой подход позволил ему за короткое время снять столько фильмов и таких классных фильмов.

- Вы снимались и у такого выдающегося режиссера, как Анджей Вайда ...

- О, это было так давно... В фильме "Любовь в Германии" я играла немецкую девушку, в которую во время войны влюбился пленный поляк. Запомнилось то, что Вайда на съемках направлял меня... своими глазами. Если возникала заминка в работе, я смотрела на него и безо всяких слов понимала, чего он хочет. В отличие от других режиссеров, Вайда всегда особое внимание обращал на психологию поведения персонажей. Перед каждым планом он подходил ко мне и пристально смотрел мне в глаза, словно хотел передать от себя какой-то чувственный электромагнитный импульс. И знаете, это срабатывало.

- Я в разные годы пересматривал "Лили Марлен" и "Замужество Марии Браун" - и всегда с огромным удовольствием. Мне кажется, что добиться такого уровня достоверности поведения и правды чувств можно, лишь играя саму себя. Это не так ?

- Я играла, скорее, не себя, а своих знакомых - в той или иной степени. Я, конечно, представляла себе, как повела бы себя, окажись на месте моих героинь в разных ситуациях. В чем-то я с ними солидарна, но, по большому счету, у меня с этими персонажами мало общего.

- Вы привносили свое в эти образы или целиком и полностью подчинялись Фассбиндеру ?

- Фассбиндер был дирижером, однако время от времени я позволяла себе отходить от партитуры и извлекать из своего инструмента другие мелодии. Он тянул канат в одну сторону, я в другую, силы были, разумеется, неравны, но иногда мне все же удавалось перетянуть на себя. В "Лили Марлен" он хотел написать портрет женщины, которая ради успешной карьеры соглашается служить власти - нацистскому режиму. Эта проблема была актуальна всегда, иногда она заострялась, и речь шла о постыдных вещах, как в данном случае. Я же видела свою героиню несколько другой, мне хотелось показать трагичность судьбы женщины, влюбившейся в это тяжелое время в еврея, ее раздвоенность, "шизофрению". С одной стороны, она пользуется благами, которые получила, став колесиком мощной пропагандистской машины, с другой стороны, это страдающая женщина.

Кстати, в жизни моя героиня была не такой, какой ее представлял Фассбиндер. Геббельс на самом деле не любил песню "Лили Марлен", одно время она была даже запрещена в Германии. Но одному из функционеров в нацистском руководстве она запала в душу, и он дал ей зеленый свет и всячески поддерживал ее исполнительницу. Но для Фассбиндера в данном случае была интересна не правда фактов, ему хотелось показать лживость режима, то, как этот режим манипулировал общественным мнением и обществом в целом. Мне же была интересна правда характера. В результате получилось то, что получилось.

- Ваши позиции не совсем совпадали и в отношении вашей героини в "Замужестве Марии Браун "?

- Фассбиндеру очень нравился этот характер - характер женщины без тормозов, для которой не существует табу на пути к успеху. Меня же привлекали в ней прежде всего трагические мотивы. Трагизм состоял в том, что настоящая жизнь для нее постоянно откладывалась на завтра. Вот вернется муж, говорила она себе, и я заживу по-новому.

Возвращаясь к вашему предыдущему вопросу о том, играла ли я саму себя, замечу, что не только я привносила что-то свое в облик и характеры и своих героинь, но и мои героини влияли на меня - я училась у своих героинь. Нередко ловила себя на том, что подчиняюсь логике их характеров. Не раз я останавливала себя: стоп, что же я делаю? Я же не Мария Браун.

- Слышал, что немцы довольно ревниво воспринимали успехи Марлен Дитрих, Настасьи Кински и других знаменитых немецких актрис, работавших в основном за рубежом. И вы много снимались за пределами родной страны. Это как-то повлияло на отношение к вам ваших соотечественников? Не потому ли вы уже много лет живете в Париже, а не на родине ?

- Да, я замечала некоторую холодность по отношению к себе. Как только ты начинаешь отрываться от собственных корней, приходится за это расплачиваться. Но, наверное, это характерно не только для немцев. Как исключение можно назвать разве что французов. У этой нации особый менталитет. Французы на государственном уровне предпринимают большие усилия, чтобы защитить и поддержать свою культуру, в частности, национальный кинематограф. И это дает плоды, что льстит национальному самосознанию французов. Им не нужно искать интересную работу

вдали от Родины - она есть и дома. А если кто-то из звезд снимется в каком-нибудь громком фильме, например, в Голливуде, французы воспринимают это как победу. А немцы - несколько иначе. Но на это можно просто не обращать внимания и спокойно жить, и уж тем более не надо обижаться. Важно, чтобы люди тебя не забывали. Меня не забыли, мне в этом смысле повезло, потому что примерно 20 лет я жила очень уединенно. Эти годы я посвятила уходу за моей престарелой больной матерью. Я у нее единственный ребенок, и я, конечно, не могла ее оставить одну. Пришлось отказаться от многого и в творческой, и в личной жизни. Теперь, когда мама умерла, я вновь свободна, могу много сниматься, выступать с концертами, словом, вести активный образ жизни. Мне очень приятно чувствовать, что внимание ко мне растет. Но не это главное, главное - в самой себе найти опору для существования. Так что не по причине холодного отношения к своей персоне со стороны соотечественников я живу в Париже, а не в Мюнхене или Берлине.

- А по какой причине, можно узнать ?

- О, это была романтическая история: я влюбилась в одного француза и уехала к нему. А впервые я побывала в Париже в 19-летнем возрасте. В те годы была распространена практика "семейного" обмена: чтобы по-настоящему освоить язык и узнать изнутри соседнюю страну, французы на некоторое время "переселялись" в немецкие семьи и наоборот. Я была, с одной стороны, "дочерью" хозяев дома, но с другой стороны - их рабыней, потому основная тяжесть домашней работы легла на меня. Но мне тогда это нравилось. И я всем сердцем полюбила Париж.

- Вас послали во Францию ?

- Нет, я уехала по собственной воле, сознательно. Мне хотелось пожить в другой стране. Дело в том, что я принадлежу к послевоенному поколению, которое росло после краха нацистского режима. В какой-то степени мы стыдились своих немецких корней, и лишь со временем эти ощущения исчезли.

- Многих ваших поклонников удивило то, что вы, актриса и певица, вдруг занялись исследованием снов на профессиональном уровне, делали об этом телепрограмму "Протоколы мечты". Чем привлекла вас эта тематика ?

- Как-то я заметила, что если не записать утром свой сон, он напрочь улетучивается. И я стала записывать свои сны и размышлять о них. И это увлекло меня. Сны - это послание из подсознательного, какими бы безумными они ни казались. В своих ночных снах каждый человек поэт, причем очень смелый поэт, безо всяких тормозов. Через некоторое время от размышлений я перешла к фильмам - стала экранизировать свои сны с помощью видеокамеры с собой в главной роли. Лет двадцать я этим занималась. И как выяснилось, все это было интересно не только мне - во всяком случае, в 2005 году состоялась ретроспектива этих моих фильмов в Музее современного искусства в Нью-Йорке, и они теперь там хранятся как одно из проявлений авангардного кино. За эти годы я сняла и другие короткометражные фильмы. Вполне возможно, что, когда приеду в Москву в следующий раз, устрою их ретроспективу.

- Вы не раз бывали в России. Что вас с ней связывает ?

- Прежде всего культура вашей великой страны. Послезавтра я отправляюсь в Санкт-Петербург на встречу с Александром Сокуровым. Мне очень нравятся его фильмы, и давно уже хочется поработать с ним. Я сказала ему об этом, когда он приезжал на съемки фильма об Анне Ахматовой. А он сказал, что преклоняется перед творчеством Фассбиндера и что уже много лет знает меня по его фильмам. И вот спустя два с половиной года он нашел возможность использовать меня как актрису.

- Что это за картина ?

- "Фауст". Вообще-то в сценарии не было для меня роли, Сокуров специально для меня ее придумал. Как он сказал мне по телефону, буду играть женщину, которая флиртует с Мефистофелем.

- Вы упомянули фильм об Ахматовой... Вас не удивило приглашение сняться в "Татарской княжне "?

- Конечно, удивило. И очень обрадовало. Любопытный штрих. Я спросила Сокурова, когда он приезжал знакомиться со мной: не оскорбятся ли россияне, узнав, что светило русской поэзии играет иностранка? И Сокуров сказал, что язык души понятен всем - была бы душа, а русская за ней стоит актриса или немецкая, не имеет значения. Кстати, я сыграла Ахматову уже в зрелом возрасте, а в роли молодой поэтессы снялась русская актриса.

К сожалению, я не владею русским языком и потому не способна по-настоящему насладиться поэзией Ахматовой. Но она мне чрезвычайно интересна как личность и как женщина. Ее жизнь была омрачена тенями самого разного рода, однако она находила в себе лучи света, которые разгоняли эти тени. Все люди, которые прошли через тяжелые испытания, говорят, что справиться с ними можно лишь благодаря внутренней щедрости души. Именно такой - душевно щедрой - и была Ахматова. И вместе с тем она была непреклонной, не признавала компромиссов в своем искусстве. Как, впрочем, и в жизни. Уже после ее смерти Бродский благодарил ее в своем "Посвящении" за то, что она в сталинское время не давала России стать глухой и немой. Режиссер Ирина Квирикадзе говорила мне: "Ты должна играть ее, как королеву". Я же пыталась сыграть и противоположную сторону ее натуры, хотела показать, что моя героиня не отделяла себя от окружающих.

- Известно, что вы родились в Польше, в Верхней Силезии, и через два с половиной года переехали с мамой в Мюнхен. Доводилось ли вам вновь побывать на малой родине ?

- Да, не так давно я давала концерты в тех местах, и меня привезли в родной Кёнигсхютте, где похоронены мои предки. Я прошлась по улочке, где делала первые самостоятельные шаги в своей жизни, зашла в дом, где жила... С нами жила девушка, которая нянчилась со мной, и она, спустя столько лет, представьте себе, узнала меня и от радости заплакала.

- В Германии вас хорошо знают и как замечательную певицу. Продолжаете давать концерты ?

- Конечно. У меня подготовлено шесть концертных программ, совершенно разных по характеру. Самая последняя из них - "Музыкальная биография" - наиболее личная. В нее вошли песни, которые, начиная с моего детства, каким-то образом повлияли на меня. Там есть и детские песенки, и классика, и рок, и рок-н-ролл, и песни Фассбиндера, и латиноамериканская музыка. У меня особое отношение к Латинской Америке, и прежде всего к Кубе, где снялась в двух фильмах по сценариям Габриэля-Гарсия Маркеса - лауреата Нобелевской премии. Он был директором киношколы на Кубе - лучшей в Латинской Америке. Я освоила испанский и продолжаю на нем говорить - дом, в котором я живу, мы вот уже 20 лет делим с одной кубинкой. В свое время она была директором музыкального театра в Гаване. Это ей я обязана своей второй профессией. Услышав, как я пою, она пришла в восторг и в конце концов настояла, чтобы я этим занималась профессионально.

- Я думаю, что в Москве найдется немало желающих увидеть вас в этом качестве и услышать ваши песни .

- И я так думаю. Я могла бы что-то спеть, что-то рассказать. Можно сделать и программу моих короткометражных фильмов. Или взять одну или несколько моих концертных программ. Может, прочитав это интервью, найдется человек, который сможет все это организовать?

ПОД ЗАНАВЕС

• ХАННА ШИГУЛЛА: Я сыграю женщину, которая флиртует с Мефистофелем
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 2 по 8 июля
• Человек родился