ЕЛЕНА ОБРАЗЦОВА: У меня такой характер - все делать наперекор

Гюляра САДЫХ-ЗАДЕ

Е.Образцова

Юбилей Елены Образцовой стал поистине всенародным праздником. Возможно, потому, что в ней, харизматичной и обаятельной, народ видит новейший архетип примадонны: женщины, прожившей жизнь на оперных подмостках, личность которой накрепко слилась с образами, воплощаемыми ею. Сильные, страстные, роковые героини Образцовой - Кармен, Эболи, Амнерис - горды, прекрасны и победительны, как она сама. В последние два года деятельность Образцовой отчасти была связана с Михайловским театром. Поэтому именно здесь устроили грандиозное празднество в честь ее 70-летия. На юбилейный вечер собрался весь питерский бомонд; съезд гостей напоминал модное дефиле, Владимир Кехман лично рассаживал VIP-персон, букетов нанесли великое множество. Погас свет, и замелькали кадры: Образцова в нежном младенчестве, с мамой и папой, а вот - уже подросток. Вечер назывался "Образцовая жизнь"; придумал и поставил его небезызвестный режиссер Василий Бархатов. Заставка в виде нотной строки разделяла эпизоды фильма, вечер вели Лариса Долина и Николай Буров. С поздравительными речами выступили: представитель Президента Илья Клебанов, министр культуры Александр Авдеев - он вдруг пустился в ностальгические воспоминания о том, что в Образцову когда-то был влюблен весь дипкорпус во Франции, включая его самого. Затем на сцену вышли губернатор Валентина Матвиенко, председатель Законодательного собрания Вадим Тюльпанов, бывший президент Кыргызстана Аскар Акаев: с поздравлениями, подарками и орденами, пожалованными по случаю юбилея.Жизнь Образцовой в фильме развивалась параллельно с жизнью страны и мира: события биографии сопоставлялись с событиями политики и культуры - это создавало контекст эпохи, фактически на глазах у публики вписывало Образцову в Историю с большой буквы. Эпизоды фильма перемежались выступлениями друзей. Маквала Касрашвили и Зураб Соткилава спели a capella грузинскую песню. Денис Мацуев сыграл на рояле "В пещере горного короля". Долина появилась в костюме Карменситы и спела Хабанеру на новорусском сленге. Фарух Рузиматов станцевал знаменитый сольный этюд Бежара на музыку Adagietto из Пятой Малера. Дочь Елены Васильевны - Елена Макарова - спела для мамы арию Дидоны. Вечер продолжался бесконечно и оказался слишком уж формализованным и перегруженным речами, хотя обещали представить веселый "капустник". Тем не менее виновница торжества сияла, сидя в директорской ложе, и то и дело выходила на сцену за очередной порцией букетов. За несколько дней до праздника Елена ОБРАЗЦОВА дала интервью корреспонденту газеты "Культура".

- Поздравляю вас с днем рождения! Ну что тут сказать: красивая, большая дата, важная не только для вас - для всей страны, для любителей оперы и ваших коллег и друзей. Самое время вспомнить узловые вехи, поворотные пункты карьеры и биографии: какие стали судьбоносными, к каким событиям чаще всего возвращаетесь памятью ?

- Свой первый и самый важный выбор я сделала еще в пятилетнем возрасте, когда впервые увидела старый трофейный фильм про Иоганна Штрауса: "Большой вальс" с Милицей Корьюс в главной роли. Если бы я не увидела тогда эту сказку о красивой жизни артистки, не услышала соловьиные рулады, наверное, не стала бы певицей. Позже у нас стали крутить фильмы с Лолитой Торрес - ее дерзкие манеры, ее песни произвели на меня огромное впечатление. С той поры я буквально "заболела" музыкой и твердо решила - буду певицей. Отец очень возражал против этого: вечно твердил, что из меня не выйдет даже хорошего дворника, потому что я не умею работать. Но у меня такой характер: я все делаю наперекор. Если меня подначивают, я из кожи вон вылезу, но сделаю, что задумала. Всему свету покажу, на что я способна.

Есть люди, которых нужно ругать для пользы дела, - они от этого только лучше работают. Есть и другие, их нужно хвалить, подбадривать - тогда они расцветают и стараются еще больше. Я - из тех, кого нужно ругать, тогда я вывернусь наизнанку - но сделаю даже больше, чем могу. Эту тактику и выбрал мой отец. И я, тайком от него, поступила в консерваторию. Несмотря на то, что он заставлял меня поступать в радиотехнический институт.

- А вы разве разбирались в радиотехнике ?

- В радиотехнике - нет, но я очень увлекалась физикой. Отец надеялся, что я послушаюсь его. Я честно пошла сдавать экзамены в радиотехнический институт, но, слава богу, - не сдала. Потом целый год училась на подготовительном отделении; ничего не понимала на занятиях, чего от меня там хотят. В конце концов, поступила в Ленинградскую консерваторию.

В тот год был недобор на вокальном отделении; я пришла на прослушивание уже осенью. Спела арию; потом спросила у комиссии: "Можно, я еще романс спою?" Мне ответили: "Спасибо-спасибо. Ладно уж, спойте!" Я спела и говорю: "А можно, я еще народную песню спою?" - "Ну хорошо, спойте" - комиссия уже просто рыдала от смеха...

- Но вы же в точности повторили ситуацию Фроси Бурлаковой в фильме "Приходите завтра "...

- Да, похоже. А после народной песни еще попросила: "Знаете, я бы хотела, чтобы проверили мой диапазон" - ну тут уж все просто повалились со смеху. Это был важный рубеж в моей жизни: окончательный выбор профессии.

Следующим пунктом стали победы на двух конкурсах: Конкурсе Глинки и Международном фестивале молодежи и студентов в Финляндии. Я взяла главные призы и золотые медали. Это было важно, потому что сразу после этого меня пригласили в Большой театр. Я спела Марину Мнишек в "Борисе Годунове", и меня тут же зачислили в труппу театра.

- То есть вы уехали из Питера насовсем ?

- Да, и экстерном сдавала экзамены в консерватории. Случались смешные казусы: на экзамене по политэкономии профессор Юдовин - изумительный был человек! - спрашивает меня: "Ну что, Леночка, готова? По билету я тебя спрашивать не буду. Ты мне расскажи про формулу "Деньги - товар - деньги". Я ему отвечаю: "Да что тут говорить, Илья Моисеевич: будут деньги - будет и товар" (заливисто смеется...). Позже Илья Моисеевич писал мне письма: "Как дохожу до темы "Деньги - товар - деньги", так сразу тебя вспоминаю и сажусь писать письмо".

У меня началась дико напряженная жизнь: надо было сдавать экзамены, учить новые партии, входить в репертуар театра. Примерно в это же время я начала работать с концертмейстером Александром Ерохиным - встреча с ним стала еще одной, очень важной вехой для меня. Он был замечательным музыкантом и пианистом, фактически именно он сделал Зарочку Долуханову звездой. С ним занималась и Вера Давыдова, так что компания подобралась неплохая. Благодаря Ерохину мы все состоялись, как неплохие певицы.

- А я забыть не могу тот давний концерт в Москве, в Большом зале консерватории, когда вам аккомпанировал сам Свиридов, - историческое было событие .

- Да, это счастье, что я встретилась со Свиридовым. Он был глубоким, знающим человеком и сыграл громадную роль в моей жизни. И как музыкант, и как человек. Мы с ним занимались до потери сознания: благо, наши дачи стояли на расстоянии двухсот метров друг от друга. Он меня мучил часами: характер у него был, что говорить, тяжеленький. Вообще-то, у всех талантливых людей характеры непростые.

Свиридов добивался от меня точно такого звучания, какое он слышал внутренним слухом. Наверное, он слышал внутри себя идеальное звучание, когда писал свои песни. Была у него такая: "Жили две подруги, жили две Маруси..." - я никак не могла уловить верную интонацию, понять, что Свиридов хочет услышать от меня. Но самое страшное случилось в Питере, когда мы вышли на сцену в зале Филармонии, - тоже исторический был концерт в своем роде. Я начала петь "про Марусь" и, видимо, спела что-то не так: он остановился. Я посмотрела на него, как тигрица: укротила взглядом, и он продолжил. В общем, не было ни одного случая, чтоб он остался доволен, как я пою этих "Марусь". Поэтому я их терпеть не могла, ненавидела просто.

- Но вашим исполнением пушкинского цикла, я надеюсь, он остался доволен ?

- В принципе, мы со Свиридовым в какой-то момент достигли полного взаимопонимания. Хотя я его частенько шокировала: однажды он сделал обработку народной песни, и я спела ее таким стилизованным "народным" голосом. Но, если серьезно, музыка Свиридова заставила меня найти свое звучание, свою подачу дыхания, особый исполнительский стиль, на стыке народного и академического пения.

- Помню-помню, как смачно вы пели романс "Слеза": "На сапог она упала ..."

- Когда я начинала так петь "народные песни", он страшно ругался: "Я этого не писал, не писал!" Я ему говорю: "Ты сам не знаешь, чего ты написал!" В общем, препирались отчаянно, но в конце концов он соглашался со мной. Самую большую победу над Свиридовым я одержала, когда уговорила его переписать цикл на стихи Есенина "Отчалившая Русь" для моего голоса. Первоначально цикл был написан для Володи Атлантова, в расчете на тенора. Но Володя отказался петь, заявил, что не сможет. И я принялась убеждать Свиридова переделать цикл: назвала удобные для моего голоса тональности. Свиридов очень долго сопротивлялся, наверное, месяца два. А потом принес мне готовый цикл, и мы стали учить. Считаю, это была эпохальная работа для меня.

- Но в опере главная партия вашей жизни - конечно, Кармен. Ключевой образ, который как-то очень гармонично резонирует с вашей личностью. Как вы нашли этот резонанс? Что для вас - образ Кармен ?

- Кармен для меня - загадочная партия. Такая же загадочная, как Графиня в "Пиковой даме". Эти две женщины фатально владеют мною; а не я ими. Каждый раз, выходя на сцену, я не представляю, что еще учудят эти дамы, что им в голову взбредет. Однажды я пела Кармен в Мариинском театре, в канун Пасхи, неудачно упала и сломала руку. Спектакль допевала уже со сломанной рукой, мне вкололи обезболивающий укол, наложили шину. Это, я думаю, меня Боженька наказал: нельзя петь в вечер Пасхи.

Мое чувство образа Кармен или Графини каждый раз зависит от многих обстоятельств: от того, как я себя чувствую, в каком я настроении, от того, кто со мной поет в этот вечер, кто режиссер и дирижер спектакля. От того, правильные ли темпы взяты,

раздражает ли меня что-либо или нет. Ничего похожего не происходит, когда я пою Амнерис в "Аиде": ну, Амнерис и Амнерис, поешь в определенных рамках, будто поезд по накатанным рельсам идет. А Кармен - у нее непредсказуемый, вольнолюбивый, прихотливый характер. Ее можно спеть и сыграть абсолютно по-разному. То вдруг нахлынет раздражение, или восторг, или злость, агрессия какая-то... Когда мы работали с Франко Дзеффирелли - он ставил "Кармен" специально на меня, в Венской Опере, - он меня тогда укусил. Потому что столько всего наговорил мне про Кармен, что я совершенно запуталась, устала, и сказала: "Не понимаю, чего ты от меня хочешь. Кармен у тебя - и контрабандистка, и воровка, и бандитка, и хулиганка, и свободолюбивая женщина... Не могу больше: скажи одним словом, что такое Кармен!" Он взял и укусил меня за руку. И я сразу все поняла: вдруг, в один момент. Кармен предстала передо мной таким черным облаком - черной пантерой, которую все хотят и все боятся.

Счастье, что я очень рано поняла: Кармен должна ходить босиком. Потому что в ней есть что-то природное, звериное, связанное с землей, с почвой. Я интуитивно почувствовала это еще до встречи с Дзеффирелли, но отдать себе отчет, почему так, не могла. А после укуса Дзеффирелли сразу сообразила, почему. Если бы я сейчас могла петь Кармен, я бы спела ее совсем по-другому. Она бы у меня вышла, как испанцы говорят, "бруха" - такая таинственная Баба-яга, колдунья. А Графиню я начала петь очень рано, с 25 лет, и этот образ сопровождает всю мою жизнь.

- Вы в своем сознании соединяете или разделяете Петербург и Москву? Это ведь, в сущности, два мира, два разных способа существования, два разных образа мышления ?

- Как я обычно говорю, "меня очень много". И я всегда очень разная: могу быть такой или другой. Может, потому, что у меня много друзей всяких профессий: врачи, литераторы, балетные люди. Я вообще любопытна по природе и считаю, что самое большое богатство человека - это общение. Когда мы разговариваем, мы познаем друг друга, постигаем иной ракурс понимания жизни. И я завидую вам: вы, по роду вашей профессии, знаете много людей, встречаетесь, разговариваете с ними. Узнаете что-то новое, пропускаете через себя - это огромное благо.

- Да, встречи с людьми действительно обогащают представление о мире, расширяют горизонты. Но поговорим о другом: Большой театр. Работа в нем - один из самых значимых и насыщенных периодов в вашей жизни ...

- Да, я там оказалась в прекрасной компании. В те годы на сцене Большого пели Владимир Атлантов, Тамара Милашкина, Юрий Мазурок, Евгений Нестеренко, Белла Руденко, певицы старшего поколения: Ирина Архипова и Галина Вишневская. А какой был потрясающий Зураб Анджапаридзе! И молодой Соткилава!

- Я слышала, барселонский Театр Лисео недавно наградил вас Большой Золотой медалью "За творческие достижения на сцене Театра Лисео ".

- Я много и часто пела там - и Кармен, и Эболи. Мне нравится этот театр, считаю его одним из самых сильных, входящих в первую пятерку оперных театров Европы. Торжественное вручение медали пройдет в октябре.

- А с чем более всего связан нынешний период вашей жизни? С Японией ?

- Люблю Японию, и меня в Японии любят. Обожаю японские традиции, их сады, их еду, их отношение к людям: японская деликатность мне очень по душе. В этой стране ты ощущаешь себя нужной людям, а это для меня очень важно. Вот почему меня туда тянет: уже 45 лет я, можно сказать, живу в Японии. Преподаю в Академии Мусашино - очень уважаемое заведение в Токио, имеет филиалы по всей стране. Я - профессор, провожу мастер-классы. Мне организуют ежегодные концертные турне по Японии. Домик подарили, я в нем живу, когда в Токио приезжаю. Устала от отелей. Примерно три месяца в году я провожу в Японии, остальное время, большей частью - в самолете.

- Но у вас же есть квартира в Питере ?

- Конечно, и в Петербурге, и в Москве есть квартиры. И на дачу езжу. Люблю мою дачу, моих собачек, мой садик, сама его растила. У меня там и рыбки плавают. Все там, мои дружочки любимые...

- А сколько у вас собак ?

- Четыре. Дашка уже очень старенькая, бежевая такая. Мне ее подарили в Новосибирске на концерте, в букете цветов. Я даже не сразу поняла, что там щенок: какая-то женщина протянула мне корзину с цветами. Я уже начала петь бис; там пять раз надо было взять ля-бемоль, высокую ноту. И вдруг из корзины раздается писк, тоненький такой: "И-и-ии!" - я чуть корзину не выронила.

А когда Дашка сильно заболела, я решила, что не переживу, если с ней что-нибудь случится. И мне подарили в это время Кармен. Настоящее-то ее имя по документам было Карма. Я подумала: "Не хватает еще, чтобы в доме была собака под именем Карма", - и мы переписали на Кармен.

Потом Кармен родила Мюзетку. Мюзетку я оставила, потому что сама, своими руками, принимала роды у Кармен. Так что Мюзетка для меня - все равно, что дитя родное. Потом Мюзетка родила пятерых щенков: двух беленьких и трех черненьких. Папа у них был белый красавец пудель, знаменитый пес Павлик из Москвы, очень породистый. Из них я оставила себе Мишку, и теперь нас четверо. Все друг друга любят, ревнуют, и все живут на даче. Сейчас вот забрала Мишку на празднование столетия со дня рождения (смеется).

- Дочка приедет на юбилей ?

- Приедет и будет петь. Мы теперь часто видимся - или в Испании, или здесь. Она в Испании живет.

- Вы по-прежнему дружите с Монтсеррат Кабалье ?

- Давно ее не видела, только по телефону разговариваем. Виделись в прошлом году, когда она приезжала на "Новую волну". Очень ее люблю; мы вместе много лет пели, ее брат Карлос был моим менеджером.

- А кто был вашим первым менеджером, если не считать Госконцерта ?

- Знаменитый Соломон Юрок. Первый импресарио, начавший вывозить артистов Большого театра на Запад.

- Говорят, он был очень мудрым человеком ...

- Он был великим человеком. Всех подкармливал, одевал, обувал; он любил артистов и заботился о них. Знал, что мы, советские артисты, обделены деньгами - все забирал Госконцерт. Кормил балерин, чтобы они не падали от голода на сцене. Дарил нам красивые платья, водил в рестораны. Он хорошо знал музыку и вообще был большой умница. Умел правильно подать артиста на Западе, выстроить ему карьеру. Я думаю, раз уж Юрок меня тогда выбрал - значит, разглядел что-то стоящее во мне.

- У вас существуют в настоящее время какие-то формализованные отношения с Михайловским театром ?

- Да, я считаюсь советником генерального директора театра, Владимира Кехмана. Мы с ним часто встречаемся то в Питере, то в Москве, перезваниваемся по несколько раз в день. Он меня о многом спрашивает и, по-моему, прислушивается к моим словам.

- При всей яркости и стремительности вашей карьеры, в вашей жизни было немало черных полос и трагических моментов. Как вы справляетесь с испытаниями? Ведь вы чуть ли не на пять лет почти потеряли зрение, упав с велосипеда, - и это случилось с вами в зените карьеры! Потом внезапная потеря мужа ...

- А до того, считайте, потеряла дочь. Когда я разошлась со своим первым мужем, дочь порвала со мной отношения, осталась с отцом. Я боролась за дочь и боролась за свою любовь. Когда я потеряла Альгиса (Альгис Жюрайтис, дирижер Большого театра, второй муж Образцовой. - Г.С.), осталась одна, думала, не переживу. Я набросилась на работу, но она не приносила радости. Для меня было трагедией потерять и первого мужа, потому что я его очень любила.

- Как вы встретились с ним ?

- Он был моей первой любовью. Просто оказались в одной компании. Он был талантливым физиком и заканчивал университет, я училась в консерватории. Мне было очень трудно уходить от него к Альгису.

Но был и самый счастливый момент в моей жизни, когда родилась долгожданная, любимая дочка. Когда я разошлась со Славой, дочка, естественно, осталась с отцом, я все время была занята, ездила по гастролям.

- Сколько ей было лет тогда ?

- Она должна была поступать в университет, была уже почти взрослая. Но все равно мой уход причинил ей большую боль. Годы разлуки с дочерью были по-настоящему страшными для меня, но я боролась, как могла, и победила. Теперь, когда мы встречаемся, нас охватывает ненормальная, какая-то сумасшедшая радость. И с внуком у меня самые нежные отношения, он - моя радость и мое счастье. Мальчик такой утонченный, благородный: ему бы жить в XVIII веке, прямо Вертер какой-то.

- Я всегда восхищалась вашими нарядами: знаю, как вы серьезно относитесь к своему внешнему виду и сценическому облику - подбираете ткани, привозите из-за границы, работаете с модельерами ...

- Для меня чрезвычайно важно, в каком платье я пою концерт. Платье создает нужное настроение, дает ощущение эпохи, задает особую тональность вечера. Если я пою оперетту, то на мне должно быть надето что-то светлое и легкомысленное. Если пою Чайковского - то это, естественно, черный цвет. Если Рахманинова - его музыке лучше всего подойдет, наверное, синий. Если Кармен - то я в красном. Если пою нежную музыку - надеваю белое платье. Платье помогает найти нужное эмоциональное состояние на сцене.

Начали меня одевать американцы, когда я спела Амнерис в "Аиде", на сцене Метрополитен Опера. Это был мой американский дебют, не побоюсь сказать - триумфальный: овация длилась двадцать минут. Решили, что на гребне успеха нужно срочно организовать мне сольный концерт - это было еще при Соле Юроке. Мне сшили красивое платье с громадным шлейфом.

Потом я одевалась у Ставропулоса - был такой знаменитый грек, одевал всех великих. Потом - у многих российских модельеров: у Славы Зайцева, у Клавы Завьяловой, впрочем, она больше по мехам специализируется. Сейчас я одеваюсь у Татьяны Котеговой и счастлива, что встретилась с нею: она делает настоящие, классные вещи. Татьяна сшила мне четыре наряда, специально к юбилейному вечеру. И я хочу, чтобы ее имя было отражено в программе.

- Вы уже ознакомились со сценарием предстоящего вечера ?

- Да, мельком. Надеюсь, будет смешно и весело: никаких выспренних поздравлений, сценарий рассчитан на людей с хорошим чувством юмора. Не хотелось мне золотых тронов; терпеть этого не могу.

ПОД ЗАНАВЕС

• ЕЛЕНА ОБРАЗЦОВА: У меня такой характер - все делать наперекор
• Загляните в Книгу судеб
  Гороскоп с 16 по 22 июля
• Человек родился