"Овсянки": живая эротика мертвого народа
Первые итоги 67-го Венецианского кинофестиваля
Фото Photas
Светлана ХОХРЯКОВА
 |
| Ю.Цурило, Ю.Ауг, А.Федорченко, И.Сергеев: премьера "Овсянок" на Лидо |
67-й Венецианский кинофестиваль завершится в субботу. Жюри во главе c Квентином Тарантино назовет имена победителей. Россию в основном конкурсе представляют "Овсянки" режиссера из Екатеринбурга Алексея Федорченко, показанные на острове Лидо 3 сентября для прессы, а 4-го - для публики и жюри. В Зале Гранде, где проходил главный показ, "Овсянкам" предшествовала картина Мартина Скорсезе, а после фильма Федорченко шла "Ваза" Франсуа Озона. Тарантино, по словам очевидцев, вскочил с места и аплодировал "Овсянкам" стоя. Как бы ни сложилась судьба нашей картины в Венеции, она уже приглашена на несколько зарубежных фестивалей, которые даже боролись за нее. Премьера "Овсянок" планировалась на сочинском "Кинотавре" в июне. Но в последний момент фильм из конкурса изъяли, поскольку стало известно о его приглашении в Венецию, а там не любят засвеченных картин, даже если они участвовали в национальном (не международном) конкурсе, таком, как "Кинотавр". Хотя все это, скорее всего, пустые слова, и история Венецианского кинофестиваля показывает, что если его руководство заинтересовано в той или иной картине, то не имеет никакого значения, что она уже была показана в своей стране. Сам Алексей Федорченко на Лидо не дебютант. В 2005 году его наградили здесь за дебютный игровой фильм "Первые на Луне", который многие приняли за документальный, поскольку сделан он в жанре мокументори, то есть в псевдодокументальной стилистике, когда зритель не понимает, что имеет дело не с документом, а с неким вымыслом, и принимает все за чистую монету. Прежде Алексей Федорченко снимал документальное кино. А вот после "Первых на Луне" сделал еще один игровой фильм "Железная дорога", который практически никто не видел, проката у него не было, только несколько фестивальных показов. Год назад мы подробно писали о проекте "Овсянки", когда еще только шла работа над ним. История получилась странная, но интригующая. Европейская публика наверняка восприняла ее, как еще одно из проявлений загадочной русской души. Но и на наши русские души она произвела самое неожиданное впечатление, отчасти шокирующее. Основан фильм на новелле Дениса Осокина, работающего под псевдонимом Аист Сергеев, и главного героя фильма тоже зовут Аист. Он о финно-угорском народе меря, которого давно нет, но который существовал лет 400 назад на Севере России до прихода туда русских, в которых и растворился. Жил он где-то на территории нынешнего Ростова Великого, Вологодской и других областей. Столица же мерян располагалась на месте Нижнего Новгорода. Зная тягу Алексея Федорченко к всякого рода мистификациям, опять-таки вспоминая опыт "Первых на Луне", веришь всему с осторожностью. Мне-то и одна из последних его документальных работ о болгарах, живших на территории России, показалась выдуманной, но оказалось, что реальность, как это часто бывает, абсурднее и фантастичнее любого художественного вымысла. И все в том фильме про болгар - чистая правда. 40-летний герой "Овсянок" (Игорь Сергеев) живет один, семьи у него нет, трудится на бумажном комбинате в провинции. В свободное время пишет на старой пишущей машинке свои сочинения. Однажды его вызывает директор предприятия Мирон Алексеевич (Юрий Цурило), у которого умерла молодая жена Танюша, и просит помочь в совершении обряда похорон, который единственно приемлем для истинного представителя народа меря. Вот эти двое да еще пара овсянок - трогательных маленьких птичек, которых холостому Аисту не с кем оставить на время отлучки из дома, отправляются в "ласковый город" Горбатов, что на Оке, где некогда покойная и ее супруг проводили медовый месяц. Публика следит за омовением мертвого тела, которое производят двое мужчин, потом они украсят ее, как невесту. А невест этот загадочный народ собирает под венец тоже необычно, завязывая на волосы ниточки даже в самых укромных местах, чтобы жених потом во время первой брачной ночи мог их развязать и перенести на ветки ольхи. Меряне, потомки которых живут и поныне, но в отличие от героев "Овсянок" сами того не ведают, издревле отличались половой распущенностью, никаких запретов для них нет (об этом мы узнаем из фильма и пояснений режиссера). И можно после смерти любимых рассказывать о том, как любили друг друга во всех физиологических подробностях. Вот Мирон Алексеевич и поведал своему попутчику во время траурной поездки: "Все три дырочки у Тани были рабочие, а распечатал их я". Танюшу он так любил, что мыл водкой, и мы воочию видим эту процедуру в одной из реминисценций, сопровождающих фильм. А потом станем свидетелями ритуала сожжения тела у реки. Меря всегда предают умерших воде, потому кладбища у них пустые. Каждый из них хочет утонуть. Вот и отец главного героя - поэт-самоучка (Виктор Сухоруков) когда-то мечтал найти в воде свой последний приют. Голос за кадром, а картина снабжена им основательно, пожалуй, лишает ее некоторых преимуществ, как всегда происходит в таких случаях. Но, видимо, само повествование от лица утопленника не оставляло иных возможностей. Сгинули двое героев в Волге уже после того, как предали воде тело женщины. Один отправился в пучину в поисках Татьяны, другой - за пишущей машинкой, которая когда-то затонула, и потом, как было сказано, отстучал книгу на боках мертвых рыб на дне. Такая космическая история, некое "Сказание о невидимом граде Китеже", который тоже, согласно легендам, существовал на современной территории Нижегородской области, на озере Светлояр. Уже после показа фильма Алексей Федорченко разъяснит, что ему и его группе с нуля пришлось создавать мифологию, обряды и ритуалы целого народа. Он надеется, что мерянский народ, существуй он сегодня, не обиделся бы за такие фантазии. Меря, как выясняется, ничего не оставили после себя, кроме названия некоторых рек Поволжья. Оператор Михаил Кричман снял очень красиво и художественно самые непримечательные места, даже осеннюю ржавчину растений. А уж то, что воду он снимать умеет, мы имели возможность убедиться в "Возвращении" Андрея Звягинцева, триумф которого связан с Венецией. Артисты в этом пространстве функциональны, использованы как некие знаки. Ничего играть им было и не нужно, требовалось выполнить некие физические действия, что они и сделали. Но, как выясняется, это только видимость. Судя по рассказу актрисы Юлии Ауг, а именно ей пришлось изображать мертвое тело, затраты человеческие и актерские были огромны. Этот фильм ее изменил, она не приветствует слово "играть" в данном контексте, поскольку, по собственному ощущению, роль свою прожила. А мертвую сыграть ей было нетрудно: "Слова не нужны, хватает дыхания, взгляда. Для этого не надо говорить и быть живым буквально. Человек, пропустивший через себя эту землю, жив всегда".
Кстати, на пресс-конференции все время говорили об эротизме, вопросы, главным образом итальянских журналистов, подталкивали к этому. Михаил Кричман заметил, что "Овсянки" - не эротическая драма, а наша жизнь, то, что нас окружает, а мы боимся себе в этом признаться. По странному совпадению, как это случается на фестивалях, в конкурсе оказалась чилийская картина "Вскрытие" Пабло Ларрейна, где фактически на протяжении всего фильма вскрывают труппы. Главный герой, тоже далеко не юный человек, живет одиноко. На такой же допотопной машинке, как и в "Овсянках", он строчит свои сочинения, своего рода письма из мертвого дома. Марио работает в морге и составляет описания трупов. Их тут горы, вернее тележки. В Сантьяго 1973 года, в разгар хунты, людей истребляют без сожаления. В морге тоже работают эротически настроенные люди, видимо, любовь и смерть, как говорит Алексей Федорченко, идут рядом. Кстати, не мне одной во время просмотра чилийского фильма приходили в голову ассоциации, связанные с "Овсянками". Только во "Вскрытии" реальность страшней. И для любви в мире места не остается, а если она вдруг приходит, как к Марио, то закончится трагично: не сожжением, но заточением любимой женщины в замкнутом пространстве, которое, скорее всего, на смертельный исход и рассчитано. Фильм-сюрприз "Ров" китайского режиссера Ванг Бинга, рассказывающий об освоении пустыни Гоби в 1960 году, и вовсе переполнен трупами. Люди умирают в тяжелейших условиях, вынуждены есть вареных крыс, чтобы выжить. И если кого-то тошнит после такой еды, их товарищи подъедают рвоту. Крысы стали ключевыми персонажами сразу нескольких картин, особенно в видеоарте, щедро представленном на этот раз в программе "Горизонты". Практически все фильмы, показанные в первой половине фестиваля, лишены хоть какой-то дозы любви, которой веришь и которой сочувствуешь, никаких эмоций герои не вызывают. Такое ощущение, что люди разучились глубоко нырять, идут по верхнему слою, визуально хорошо оформленному. София Коппола в картине "Где-то" запечатлела жизнь известного голливудского актера, у которого все вроде бы есть - слава, деньги, работа, прелестная дочка. А он один как перст, и поймет это до конца только благодаря 11-летней девочке. Диалоги изящны и смешны, несмотря на некоторый заложенный трагизм ситуации. Но до всего доходишь чисто умозрительно, эмоциональной вовлеченности не возникает. Теоретически все верно и должно взволновать зрителя, а этого не происходит. Потому что все по верхам. Дно где-то рядом, глубоководных фильмов нет. Зато есть попытки поработать в том или ином жанре. На этот раз в Венеции представлено немало комедий. Франсуа Озон, к примеру, впервые после "8 женщин" вновь взялся за этот жанр, вывел в качестве комедийной актрисы Катрин Денев, которая, казалось бы, так мало подходит для него. На что и был сделан расчет. Удивительные все-таки актеры Денев и Жерар Депардье. Они уже не актеры даже, а символы Франции. Этим монстрам французского кино достаточно только появиться в кадре и ничего не делать, уже возникает бурная реакция. Денев в красном спортивном костюме, совершающая пробежку по лесу среди белочек и оленей, или забравшаяся в кабину дальнобойщика, особенно если дальнобойщик - штатный герой-любовник европейского кино Серджио Лопез - все это уже самоигрально. Искусство режиссера - все это просчитать и умело использовать. Депардье, который здесь предстал и коммунистом, и любовником домохозяйки Денев, вполне достаточно безмолвным увальнем появится в кадре, и реакция последует незамедлительно. Вот уж феномен, достойный изучения. Выдающийся польский режиссер Ежи Сколимовский мечтал снять небольшой фильм о лесе, получилось "Необходимое убийство" - рассказ об афганце, оказавшемся в руках американских солдат, а потом бежавшем в бескрайние снежные просторы, где не выжить. Сколимовский решил сделать жанровый фильм, нечто вроде экшна, без лишнего психологизма. И сделал это, а ощущения, что задействованы статисты, при этом нет. Можно выставить счет и Сколимовскому по поводу увиденного, но радоваться надо уже тому, что фильм сделан профессионалом, который знает, что такое кино. В век дилетантов, самых случайных людей, наводнивших мировой кинематограф и фестивали в частности, владение профессией даже в случае неудачи начинаешь ценить превыше всего. Подробнее о фестивале мы расскажем в следующем номере.
