КОНСТАНТИН НОВОСЕЛОВ: От сотрудничества с Россией я не отказывался

НАУКА

Беседу вел Владимир ЕМЕЛЬЯНЕНКО

К.Новоселов

Строительством “Сколково”, пусть и самого передового из передовых научных центров, Россию не модернизируешь. Государство признает, что, помимо воспитания нового поколения ученых, неплохо было бы вернуть в Россию те умы, что уже утекли. Впрочем, с возвращением на Родину грандов науки все обстоит не так гладко, как с проектированием новых корпусов наукограда. Вот и лауреат Нобелевской премии по физике 2010 года, профессор университета в Манчестере (Великобритания) Константин НОВОСЕЛОВ рассказал о том, почему вряд ли вернется в Россию, но не порвет связей с ней, включая научные.

– После присуждения Нобелевской премии вас приглашали в “Сколково”. Вы же держите паузу. Почему?

– Если честно, я не очень понимаю, зачем звать обратно в Россию именно тех, кто уехал и уже обжился в ЕС или США. Звать надо не бывших соотечественников, а лучших. И давать им не только хорошую, на уровне мировых стандартов, оплату за труд, но и главное – свободу творчества.

Лично меня не звали в “Сколково”. Ну разве что журналисты. Правда, и от сотрудничества с Россией я никогда не отказывался. Наше сотрудничество с профессором Сергеем Морозовым из Института проблем технологии микроэлектроники (ИПТМ) в подмосковной Черноголовке – тому пример. Я бы и в России работал, если бы она была интегрирована в мировую науку. Но она сегодня несколько изолирована от мира. К тому же российская наука централизована и бюрократизирована. Многим ученым и моим коллегам в такой системе работалось бы неуютно. Мы от этого отвыкли. Но связи с ИПТМ у нас плотные. Часть наших экспериментов делается в Черноголовке, часть – в Манчестере. Нам очень приятно быть с россиянами в коллаборации.

Я всегда готов сотрудничать с лучшими учеными по всему миру. У нас с Андреем Геймом есть интересные проекты-предложения для Бразилии, Китая, Кореи. И для России, разумеется.

– Есть информация, что вам поступило персональное предложение от главы “Роснано” Анатолия Чубайса. Состоялась встреча?

– Состоялась. Мы говорили о важных вещах и возможностях сотрудничества. С удовольствием встречусь с ним еще.

– Что для вас самое привлекательное в условиях работы, предоставленных университетом Манчестера?

– Наверное, то, что нас оградили от большинства административной работы и мы можем сконцентрироваться только на науке. Еще на нас не давит иерархия, принятая как в научной среде России, так и в бизнес-среде Великобритании. Что касается финансирования фундаментальной науки, то и британские ученые жалуются на недостаток средств. Наша лаборатория оказалась в привилегированной ситуации. Нам повезло – у нас достаточное финансирование.

– Есть ли у вас предложения по внедрению в технологическое производство графена, за изобретение которого, собственно, вам и была присуждена премия?

– У нас нет патента на этот материал. Есть большое количество людей и компаний, у которых такие патенты есть, поэтому нам в этом направлении делать нечего. К нам не обращаются по вопросам коммерциализации. Огромное количество компаний, среди них гиганты – IBM, Samsung – самостоятельно ведут разработки в этом направлении. Коммерциализация идет очень быстро.

– Как вы думаете, когда графен начнет широко применяться и сможет, например, вытеснить кремний в микроэлектронике?

– Это вопрос сложный, и даже неправильно его так задавать. В настоящее время не стоит альтернатива – кремний или графен. Если мы опустим вопрос о состязательности кремния и графена, то Samsung планирует выпустить мобильные телефоны с использованием графена уже в 2012 году.

– В России, на ваш взгляд, производство на основе графена может быть, во-первых, массовым или промышленным, а во-вторых, конкурентоспособным с мировыми топ-образцами?

– Почему нет? Это было организовано в Корее, не имевшей до этого опыта в микроэлектронике, это вполне реально организовать и в России.

– Все же могут вас заинтересовать – творчески, финансово – некие привлекательные условия возвращения в Россию?

– Знаете, интерес людей к нашей с Андреем деятельности, конечно, приятен и вдохновляет. Но еще премия и все, что за ней последовало, в плане научной деятельности сильно отбросили назад. Хотя я уверен – все еще впереди. Есть идеи. Я буду продолжать самые интересные эксперименты по графену. Где – вопрос третьестепенный. Наука интернациональна и интернационализируется.

– Ну а, кроме как по делам, в Россию приезжаете?

– Разумеется. Не чаще, правда, раза в год, но в родной институт (Институт проблем технологии микроэлектроники) – в Черноголовку к коллегам и друзьям, а потом на малую родину – в Нижний Тагил, еду обязательно. Все же в Москве и Нижнем Тагиле – живут мои родные. Я с удовольствием, а в последние годы с любопытством туда приезжаю. За те 11 лет, что я уехал, изменения идут очень заметные. Люди на улицах стали открытее, лучше одеты, выглядят счастливее. Да я уверен, что все постепенно образуется и в российской науке. Ведь финансовые и организационные трудности наука переживает во многих странах. Но я знаю, что в России многое меняется к лучшему. Например, грамотно работает РФФИ – Российский фонд фундаментальных исследований. Он дает хорошие гранты, которых в принципе достаточно для открытий. Так постепенно и создается благоприятная научная среда.

ОБРАЗОВАНИЕ

• Высшая арифметика министра
  Кому мешает умная школа?

АВТОРСКОЕ ПРАВО

• Перевод на цифру
  Каких писателей “отсканируют”?

ДИСКУССИЯ

• Что нас ждет?
  Каким быть Большому театру

ИНИЦИАТИВА

• Премия мира за песни войны
  Александровцев выдвинули на Нобелевскую премию мира

НАУКА

• КОНСТАНТИН НОВОСЕЛОВ: От сотрудничества с Россией я не отказывался