Политехнические искусства

Столичные выставки неопределенного жанра

Ирина КУЛИК

А.Кузькин. Перформанс “По кругу”. 2007 г. Проект “Искусство тратить время” в “М’АРСе”

Недавно переехавший в полностью обновленное здание на Остоженке и обретший двойное имя музей “Московский Дом фотографии”, отныне именующийся также “Мультимедиа Арт Музеем, Москва – МАММ”), открыл сразу несколько новых выставок, представляющих его во всех возможных ипостасях. Для любителей истории фотографии – ретроспектива классика 1920 – 1950-х годов Георгия Петрусова (уникальная коллекция снимков от кельнского галериста Алекса Лахмана) и проект “Фотоальбом Александра Будберга” – лучшие образчики мировой фотожурналистики, отобранные и прокомментированные политическим обозревателем “Московского комсомольца”. Для ценителей раритетов из закулисья современного искусства – экспозиция снимков, сделанных в бесконечных поездках Симоном де Пюри, сооснователем знаменитого аукционного дома. В Москву фотограф-любитель и акула арт-бизнеса, некогда стучавший молотком на легендарном русском “Sotheby’s“ в 1988 году, приехал еще и для того, чтобы провести благотворительный аукцион в пользу МДФ, и превратил это мероприятие в свое фирменное шоу, рэперской скороговоркой называя лоты и цены. А за мультимедийность в новой выставочной программе отвечает концептуальная выставка “Электрические ночи”, подготовленная парижским Центром Помпиду, – последняя вспышка чрезвычайно щедрого на современное искусство Года Франция – Россия.

Выставка “Электрические ночи” (кураторы – Филипп Ален Мишо и Лоран Ле Бон) позаимствовала свое название у фильма, снятого в 1929 году Эженом Деславом, режиссером-авангардистом, родившимся в Украине и работавшим в Чехии и Франции. Лента эта, также включенная в экспозицию, представляет ночную жизнь залитых светом Праги, Парижа и Берлина в образе этакого перманентного фейерверка, во всполохах которого исчезает опознаваемый дневной материальный мир. Именно фейерверк и оказывается центральным образом выставки, на которой старинные гравюры с эскизами по-версальски помпезных пиротехнических празднеств мирно соседствуют с работами современных художников. Из последних, например, – видеозаписи перформансов сделавшего своим основным материалом порох Цая Гоцяня, знаменитого, осыпанного множеством наград китайца, с 1995 года живущего в Нью-Йорке, но свое самое известное шоу осуществившего на родине: именно Гоцянь создал грандиозные фейерверки для церемонии открытия Пекинской олимпиады. Или акции обожающего всевозможные взрывы, дым и пламя швейцарца Романа Зингера, пускающего с башни кольца разноцветного дыма или устраивающего настоящую огненную стену, наступающую на зрителя, буквально пожирая узенький деревянный мостик. И хрестоматийное видео Питера Фишли и Давида Вайса “Ход вещей” – то самое, где разнообразные предметы вовлечены в бесконечный марафон, организованный по принципу домино, и подталкивают друг друга при помощи разнообразных химических действ. Фейерверк становится своего рода метафорой мироздания, увиденного как грандиозный спектакль, ни к кому, собственно, не обращенный и уж точно не заботящийся о мерах безопасности. На выставке с записями акций соседствуют медитативные кадры клубящихся облаков (видео французского художника Анжа Леча) и анонимный научно-популярный фильм, запечатлевший в убыстренной съемке рост растений, чьи бутоны распускаются подобно залпам салюта, а также движения космических тел, смоделированные на компьютере французским астрономом Одуином Долфюсом. Есть еще невероятной красоты кадры пожара, снятые легендарным Брассаем.

Своего рода научно-популярным фейерверком выглядит и выставка “Колумбово яйцо”, открывшаяся в зале “Laboratoria”. Галерея, находящаяся в обычном НИИ, позиционирует себя как “пространство искусства и науки”, однако “Колумбово яйцо” – первый проект, обошедшийся практически без искусства, одной только наукой. Экспозиция посвящена Николе Тесле, самому, наверное, культовому ученому рубежа XIX – XX веков, гению и визионеру, ставшему героем множества апокрифов, конспирологических романов и фильмов. Выставка сделана в сотрудничестве с Политехническим музеем, предоставившим всевозможные приборы, сделавшие зал в переулке Обуха похожим на школьный кабинет физики. А точнее – на обставленные при помощи позаимствованных оттуда пособий декорации фильмов в духе шедевров Эдда Вуда. Даже принявшие участие в выставке художники выступили не столько с художественными, сколько с научно-популярными работами. Так, живущий в Лондоне медиа-артист и инженер Алексей Блинов собрал устройство собственного изобретения – причудливый агрегат с лампочками, одна из которых горит от розетки, а другая – словно бы от электричества, переданного беспроводным путем (как это разрабатывал Тесла). А Сергей Шутов смонтировал фильм, в котором фрагменты телепередач про Теслу соединены с кадрами из “Престижа” Кристофера Нолана, в котором знаменитого ученого играет Дэвид Боуи, а также с отрывком из “Кофе и сигарет” Джима Джармуша, тем, где музыканты Джек и Меган Уайт из группы “The White Stripes” говорят о Тесле, а Джек даже демонстрирует собранный им самим трансформатор Теслы. Такой трансформатор можно было увидеть на выставке живьем и в действии. Отделенный от публики решеткой, словно непредсказуемый хищник, он время от времени выдавал пресловутую “ручную молнию” – ветвистую, пахнущую озоном, голубоватую вспышку, напоминающую ту, при помощи которой Франкенштейн оживлял свое творение. Не менее эффектен и другой аттракцион от Теслы – давшее название выставки “Колумбово яйцо”, отсылающее к историческому анекдоту о Колумбе, поставившем яйцо вертикально, разбив его с одного конца. Тесла также поставил яйцо – но при помощи электромагнитного индуктора: медное яйцо вращается волчком в оплетенном проводками “гнезде” и, набирая скорость, изящно становится стоймя.

Интересно, что тот же самый агрегат можно было увидеть и в венском музее “MUMOС” на выставке “Модернизм. Революции в искусстве и науке 1890 – 1935”, пытающейся передать стремительно меняющуюся благодаря научным открытиям того времени картину мира. Выставка была разбита на разделы “Энергия”, “Движение”, “Пространство”, которые из художественных метафор вновь превращались в научные понятия, а произведения Мондриана, Малевича, Купки, Кандинского, Дюшана, Пикабиа, Ман Рэя там соседствовали со все теми же приборами, машинами, пособиями и фотографиями научных экспериментов. Авангардное искусство, которое до сих пор принято упрекать в непонятности, представало инструментом понимания, объяснения еще более неукладывающихся в обыденном сознании научных представлений. Выставка “Колумбово яйцо” в “Laboratoria”, при всем ее просветительском пафосе, обладает, пожалуй, обратным эффектом. Она, скорее, предлагает взглянуть на науку с эстетической точки зрения и еще раз восхититься непостижимостью мира, который, как и на “Электрических ночах”, предстает феерическим шоу, не заботящимся о том, чтобы быть понятным публике.

Политехнический музей выступил партнером еще одной выставки современного искусства, открывшейся в Центре современного искусства “М’АРС”. Для экспозиции “Искусство тратить время”, кураторского проекта художников Антона Литвина и Сергея Огурцова, Политех одолжил свое собрание часов всех видов – настенных, наручных, электронных и механических, солнечных и песочных. Выставка поделена на двенадцать залов, в каждом из которых, по мысли кураторов, время течет иначе – в соответсвии с природой тех приборов, которыми оно измеряется, и натурой художников, которые его переживают. Так, маятниковым часам с боем соответствует видеозапись героического перформанса Андрея Кузькина, целый день ходившего по кругу по застывающему бетону, с упорством стрелки, отсчитывающей часы и минуты мучительно долго и вязко тянущихся суток. Солнечные часы соотнесены с видеопроектом давно не выставлявшегося в Москве (художник уехал в Словению) Вадима Фишкина. Вечный закат можно наблюдать благодаря работающим по всему миру веб-камерам: стоит солнцу сесть – и трансляция переключается на другую камеру. Наручным часам, показывающим бытовое, приватное время, соответствуют снимки Сергея Браткова, запечатлевшего маяющуюся от безделья толпу, убивающую время в ожидании выступлений на каком-то рок-фестивале вроде “Нашествия”. Выполненные в стиле этакого “бедного” советского поп-арта полотна Дмитрия Гутова, обыгрывающие логотипы Олимпиады-80, соседствуют с винтажными ходиками 1960 – 1980-х годов. А видеоремейк сцены свидания Штирлица с женой, в котором обе роли блистательно исполняет Владислав Мамышев-Монро, отсылает к немецким каминным часам первой половины ХХ века. Песочные часы соотнесены с видео Антона Литвина, нюхающего, словно кокаин, высыпавшийся из разбитых часов песок. Шахматные – с сетом из двух наборов черных обгоревших фигур от Юрия Шабельникова. А хронометр зарифмован с работой Никиты Алексеева – холстом, на котором карандашом записаны кропотливые подсчеты того, сколько черт может провести и сколько вдохов и выдохов сделать художник за определенную единицу времени. Заканчивается все залом с целой коллекцией декоративных часов, в том числе выполненных в образцово-показательной, монструозной эстетике “рашн деревяшн” на излете советской эпохи. И подробными описаниями самодельных времяизмерительных механизмом из собрания “Вынужденных вещей” Владимира Архипова: особенно запоминается байка про водяные шахматные часы, сооруженные в больнице, в которых в качестве необходимой цветной жидкости использовалась моча.

Про современное искусство часто пишут, что оно занимает уже не столько пространство, сколько время. Но кураторы и художники выставки в “M’АРСе” все же тратят время не зрителя, но свое собственное – выставка получилась изящной и компактной. Правда, время, которое показывают часы из Политехнического, все же кажется отличным от того, которое пережили художники. “Научный” антураж только подчеркивает тот факт, что для участников проекта время все же оказывается не космическим, метафизическим или историческим, но только биографическим, личным феноменом.

ПАЛИТРА

• Политехнические искусства
  Столичные выставки неопределенного жанра
• Опаловые слезы декаданса
  Рене Лалик в Московском Кремле
• Космический десант
  Арт-шоу “COSMOSCOW” на “Красном Октябре”