ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ: "Мне нравится будить в зрителе ребенка"

Беседу вела Алла АНУФРИЕВА

В.Бочкарев

Он - вне кино, телевидения и вне всякой публичности. Толпы поклонников не бросаются к нему за автографом, а люди в вагоне метро не изучают с жадностью его лицо, напротив, это он предельно внимателен к людям. Про него можно было бы сказать: он не в обойме. Если бы не одно маленькое "но". Василий БОЧКАРЕВ - первоклассный артист, занятый в центральных ролях чуть ли не трети огромного репертуара Малого театра. Он блистателен на сцене, уважаем и обожаем театральным зрителем. Он - один из лидеров Малого театра. И при этом напрочь лишен премьерства и самолюбования.

    

- Когда-то давно вы признались, что работа над ролью Павла в спектакле Театра им. Станиславского "Васса Железнова" повлияла определенным образом на вашу жизнь. Павел уходил из семьи - вы ушли тогда из театра. Получается, что те или иные роли моделируют судьбу, жизнь артиста?

- Роль действительно концентрирует то, что есть в актере, выявляет все движения его души. Особенно если это жесткий театр, стирающий границу между психикой актера и его персонажем. Но сейчас мне более интересен игровой театр, когда можно подмигнуть из-под маски, когда можно смешивать жанры и не скрывать, что это - театр. Мне нравится "вытаскивать" из зрителя детство и самому как бы превращаться в ребенка, сажать всех в песочницу и говорить: "Вот смотрите, я делаю куличик!" И плакать, если куличик сломался.

Где-то около 40 - 50 городов России мы объездили с Арменом Борисовичем Джигарханяном и Ирой Розановой, играя антрепризный спектакль "Любовь и кролики". И должен сказать, что все мы ошибаемся, считая нашу публику консервативной! Ни в одном театре я не почувствовал отчуждения и непонимания: зритель всегда идет на игру, он хочет участвовать в ней, быть действующим лицом.

    

- Интерактивный театр?

- Да, я именно за такой театр, хотя в отношении Малого театра, наверное, надо соблюдать осторожность.

    

- Роман с кино у вас так и не сложился? Трудно поверить, что вас не приглашают в какие-нибудь телесериалы.

- Нет, не приглашают. В детстве меня пробовали на фильм "Чук и Гек", даже не помню уже, на какую именно роль - то ли на Чука, то ли на Гека. Но я не прошел по пробам, и с тех пор отношения с кино у меня не ладятся. Я в этом плане спокоен и даже, положа руку на сердце, рад. Наверное, что-то не пришло, ведь все диктуется свыше. И потом, мне удалось избежать той ситуации, про которую одна актриса замечательно говорила: "Деньги истрачены, а позор остался".

    

- Но ведь и о деньгах приходится думать!

- Ну, какое-то пособие обеспечено в Малом театре. Мой родной Дом не даст умереть с голоду. И потом, возникают время от времени какие-то антрепризы. Меня больше беспокоит судьба молодых артистов, которым надо и одеться красиво, и на концерт сходить. И еще обидней за актеров старшего поколения, того же Евгения Валерьяновича Самойлова, нашу легенду. Впрочем, напоминать об этом просто безнравственно. Опять "актеры с протянутой рукой" и так далее. Пускай такие, как доктор Львов, скажут кому следует прямо в глаза: "Это - подлость!"

    

- Кстати, доктор Львов в спектакле Малого театра "Иванов" - одна из последних ваших работ - получился на редкость человечным, убедительным в своей искренности. Чем этот жесткий человек для вас привлекателен?

- Что мне симпатично во Львове - так это его умение называть вещи своими именами. Мне самому, как и многим другим, это несвойственно. А иногда надо говорить прямо: "Это - плохо!" или: "Вы мне несимпатичны". На это тоже нужно определенное воспитание.

    

- На мой взгляд, тщеславие - одно из необходимых качеств, сопутствующих актерской профессии. Жажда славы - ведь это допинг, стимул выходить на сцену и хорошо работать. Вы этого качества лишены, так говорят люди, вас хорошо знающие. Что же тогда вами движет?

- Может быть, наступает такой момент, когда "стяжание радости в сердце своем" (как говорил Серафим Саровский) является самым важным.

    

- Но это в жизни, а я имею в виду театр. Что для вас здесь "стяжание радости"?

- Антон Павлович Чехов говорил: "Я наслаждаюсь уважением людей". Вот когда я вижу человека, которого я уважаю, я счастлив.

    

- В зрительном зале?

- В зале, в театре, на улице, где угодно. Я счастлив, когда вижу красивую женщину, красивого человека или старика, и особенно старика. Мне все больше хочется вглядываться в эти лица, читать по этим рукам, морщинкам вокруг глаз. Когда я еду в метро или в электричке, я получаю наслаждение от того, что изучаю лицо и понимаю, точно вдруг слышу отголосок внутри себя, что этот человек всю жизнь делал то, что должно, и жил по совести. И я очень много таких людей встречаю, поверьте!

    

- Вы очень много играете в театре, спектаклей 10 - 15 в месяц, наверное?

- 10 - 15 спектаклей - это только в Малом театре, а еще в Театре "Школа современной пьесы" у Райхельгауза, еще в антрепризе. Получается 20 - 25 спектаклей в месяц.

    

- Это же большие энергетические затраты. Откуда берутся силы?

- Все очень просто. Актерская профессия - это образ жизни. И сам порой не знаешь, откуда что берется. Приходишь на спектакль усталый, выходишь на сцену - играешь замечательно. Ведь я занимаюсь этим 40 лет, и помимо меня здесь уже есть что-то наработанное. В Малом театре все согрето, "намолено", эти стены тебе сами все дают. Ведь то, что было когда-то артистом выплеснуто, не исчезает, сохраняется. Вот Елена Николаевна Гоголева, которая в последние годы уже с трудом передвигалась, выезжала в "Холопах" на коляске и три с половиной часа сидела в этой коляске на сцене. Что можно было после этого еще сыграть? А она играла в последнем акте с Руфиной Нифонтовой так, как будто это было начало спектакля. Откуда только силы брались?! Потом она вставала, мы с Женей Глушенко ее поддерживали - в ней уже ничего не было, одна сила духа!

    

- На дом, на семейные обязанности силы остаются?

- Ну конечно! Артисты - счастливые люди. Если у тебя внутри что-то "варится", если ты обдумываешь роль, например, можно при этом чем угодно заниматься - копать, колоть дрова, стоять в очереди, а при этом у тебя внутри будет идти процесс.

    

- А семья большая?

- У меня есть любимая теща, жена, дочь, и еще есть собака. Дочь Оля учится на втором курсе Медицинской академии.

    

- Значит, актерская профессия ее не заинтересовала?

- У нас сильные медицинские корни: и дедушка, и прадед ее были известнейшими хирургами, и жена моя в этом деле человек вполне осведомленный.

В нашей семье воспитание дочери заключалось только в одном: все проблемы, которые возникали, по любой теме - они были известны дочери, раскрыты перед ней с первого дня рождения. И на протяжении всех девятнадцати лет мы ни из чего не делали тайны.

Конечно, каждый актер, общаясь с ребенком, репетирует, обновляет свою непосредственность, свою органичность, забитую разными ролями. Для любого артиста дети, внуки - это та репетиционная комната, в которой зарождаются какие-то интересные персонажи и, главное, находятся ответы на многие важные вопросы.

    

- Отношения с женой - это тоже репетиционная комната?

- Я не могу сказать, что это не так. К тому же моя жена, Людмила Розанова, сама актриса, она работает в Театре им.Станиславского. У нас были большие баталии, с этим связанные: она репетирует, я репетирую, и мы друг на друге репетируем... Значит, надо было нам пройти через все эти жизненные моменты, и мы их прошли. Мы живем вместе уже 22 года и семь лет назад обвенчались.

    

- Поколение вашей дочери любопытно ли, понятно ли вам?

- Нам нравятся совершенно разные вещи. Например, вот недавно они смотрели передачу "За стеклом", а я не могу это смотреть, потому что меня с детства приучили за другими не подглядывать. Но что поделаешь, теперь все - на продажу. Я уже не говорю про музыкальные пристрастия, они тоже различны, и это понятно. А нравится в дочери и ее друзьях то, что они очень серьезно относятся к своей учебе. Нагрузки у них сейчас огромные, и на учебу уходит почти все время.

    

- У вас на гримировальном столике лежат книги. Вы много читаете?

- Без книг и жить нельзя. Конечно, в первую очередь, это книги по искусству, воспоминания. И большой объем религиозной литературы, жития святых. Вот, например, замечательная книга Пестова "Современная практика православного благочестия". Естественно, Библия, - было бы даже странно, если бы ее не было. Ну а про классику и говорить нечего, я обожаю Бунина, Чехова...

Я говорил про "стяжание радости": вдруг отчего-то становится так хорошо на душе, и думаешь, где, у кого же это или нечто похожее было, - а, у Александра Сергеевича, конечно. Или у Бродского. Оно само позовет.

    

- Кинофильмы оставляют похожие впечатления?

- Да, конечно. Вот недавно на гастролях включил телевизор, а там - "Белый Бим Черное ухо". Это же потрясающий фильм! Видишь, как все просто, предельно просто, без всякого антуража сделано и сразу, по прямой тропке, идет прямо в сердце.

    

- Вопрос последний, и самый нехороший, потому что не оставляет места для компромисса: если бы вам пришлось выбирать между домом и профессией, куда бы позвало вас сердце?

- "Но только лиры милой не отдам!" Я так скажу. Раньше я выбрал бы, конечно, профессию. Но сейчас, в свои 59, мне говорить это как-то несерьезно. Мне хочется ответить так: нет, я все-таки останусь дома, хотя внутренне и содрогнусь.

ТЕАТР

• ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ: "Мне нравится будить в зрителе ребенка"
• Очень простая история
  "Пять вечеров". Театр на Покровке
• Рифмы, струны, краски
  Моноспектакль Бориса Плотникова

ЗАМЕТКИ НЕТЕАТРАЛА

• Ледяной душ для огневых душ