Главная | Форум | Партнеры  |
|
АнтиКвар |
КиноКартина |
ГазетаКультура |
МелоМания |
МирВеры |
МизанСцена |
СуперОбложка |
Акции |
АртеФакт |
Газета "Культура" |
|
№ 48 (7407) 11 - 17 декабря 2003г. |
Рубрики разделаАрхивСчётчики 
|
|
МузыкаКоронация ДалилыОпера Сен-Санса в Мариинском театре Елена ТРЕТЬЯКОВА
Для Ольги Бородиной Далила - одна из коронных партий. Она исполняет ее на лучших сценах мира. И вот теперь - в Мариинском театре. Постановку осуществили уже знакомые по "Турандот" и "Травиате" режиссер Шарль Рубо и художница по костюмам Катя Дюфло, но на этот раз в содружестве со сценографом Эмманюэль Фавр, работавшей в Петербурге впервые. Для режиссера "Самсон и Далила" - "это драма государства и власти на религиозном фоне", как сказано в буклете. Представители "государства" по нынешней моде одеты в черное - черные парики, черные сапоги и черные шинели до пят. Это филистимляне. "Фон" - в серо-синих робах. Это иудеи. Конфликт нагляден и нещадно тиражирован по изобразительным средствам. Мариинские подмостки в который уже раз превратились в подиум. Наклонная стена с витражом по центру обозначила в первом акте внутренность храма, где и произошло столкновение черных и серых. Во втором акте место наклонной стены заняла вертикальная - с проекцией обнаженных тел - покои Далилы. Угловой диван позволил разнообразить мизансцены, но не настолько, чтобы добиться значимого результата. А ложе любви оказалось уже за стеной с недвусмысленными фото - туда ушел Самсон, а за ним "государственные" люди в черном, которые стремились лишить его волшебной силы - волос. Дальше его выволокли уже без длинной шевелюры, зато с короткой стрижкой. Третий акт - храм Дагона - открыл сцену в глубину, что позволило увеличить проекции обнаженных тел до впечатляющих размеров. Тут произошла вакханалия, условно изображенная балетом и, безусловно, - хором. Хор тоже оделся в черное - на женщинах длинные бархатные платья, открывающие плечи, мужчины все в тех же длиннополых пальто. "Государство" предалось разврату, наглядевшись на балет. А потом Самсон встал в центр, поднатужился и попытался уже без помощи волшебства обрушить храм - сверху поползли балки, которые в момент закрытия занавеса, видимо, опустились на угнетателей его народа. Но и занавес опустился вовремя. Таким образом, спектакль был решен до скудости лаконично и столь же прямолинейно. Главный интерес здесь составила примадонна. Она и подана была как примадонна. Сначала прошли в шелковых платьях, разрисованных розовыми розами, женщины-филистимлянки с корзинами в руках, прошли и встали парами, освободив место по центру. Тут появилась белая роза - в эффектном концертном платье с блестками, с эффектно уложенной локонами прической. Платье весьма годилось для сольного филармонического выступления, только смутило отсутствие обуви - в филармонии босиком не ходят. Но и театральный образ оказался при таком сочетании весьма странным: если на платье смотреть - Бородина, если на ноги - Далила, то есть осталось неясным, Бородина тут от своего имени (на что имеет полное право), или от имени своей героини (у той тоже есть права...). Хор осыпал ее лепестками роз, не прояснив возникшую дилемму. Пела Бородина замечательно и вместе со столь же певучим, мягким оркестром Гергиева они составили впечатляющий дуэт. Играла Бородина органично для себя - могла бы просто женщину-вамп, но слишком для этого царственна - поэтому образ рождался из ощущения уверенности, неотразимости, властности, а не темперамента. Это не значит, что она холодна, просто ощущение ее силы возникает из другого - это сила красоты голоса, внешнего облика, сила увлеченности музыкой. Она вроде бы и занимается своей героиней, но больше занимается Искусством, что привносит в ее сценические создания свои дополнительные смыслы. Соответствовать Бородиной, то есть ее Далиле, довольно трудно. Алексей Стеблянко, которому выпала такая доля - быть Самсоном, - очень старался, и вокальная составляющая образа предводителя иудеев ему вполне удалась, хотя и не с той необходимой степенью внутренней свободы, которая требовалась. Но сценически ему никто не помог - ни режиссер, ни художник по костюмам. Выглядел он как трюмный матрос в своей синей робе, которая увеличила его вширь, тем самым сократив рост (вовсе не маленький). А режиссер предназначил для него чаще всего нижнюю часть подиума, откуда он вверх взирал на свою Богиню. Так он и стоял, широко расставив ноги, боком или спиной к залу, словно остолбенев, точно попал с корабля (вернее, из трюма корабля) - на бал. Если бы у Евгения Никитина был тенор - играть бы ему Самсона. Но предстал он в роли верховного жреца Дагона и оказался кем-то вроде Рангони при Марине Мнишек. Тут нам постановщики пытались намекнуть на любовную интригу. Из интересов государства ли, из каких других, но вел он себя гораздо более по-мужски, нежели целомудренный Самсон. Постановка "Самсона и Далилы" открыла сезон премьер Мариинского театра. Впереди более заманчивые перспективы - "Нос" Шостаковича в режиссуре Ю.Александрова (художник З. Марголин), "Снегурочка" Римского-Корсакова в сотворчестве А. Галибина и Г.Цыпина и "Жизнь за царя" Глинки, где един в двух лицах - режиссера и сценографа - Д.Черняков. Сам список сулит надежды... Также в рубрике:
|