Кавказские напевы

Премьера "Казаков" Ширвани Чалаева в Музее Льва Толстого

Дмитрий МОРОЗОВ Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Государственный музей Л.Н.Толстого очередную круглую дату со дня рождения своего титульного классика отметил так же, как и пять лет назад, премьерой оперы по одному из его сочинений. Тогда это был "Хаджи-Мурат", теперь - "Казаки". Автор обеих - Ширвани Чалаев. Да и участники постановки, громко поименованной "мировой премьерой", в основном те же: режиссер Олег Митрофанов и солисты возглавляемого им Московского музыкального театра "Амадей", дирижер Олег Солдатов и Юрловская хоровая капелла. А вот про Симфонический оркестр имени С.В.Рахманинова слышать до сих пор как-то не доводилось. Другим было и место встречи: если "Хаджи-Мурата" играли в усадьбе Толстого "Хамовники", то для "Казаков" воспользовались атриумом Государственного музея А.С.Пушкина. Результат, впрочем, оказался почти столь же сомнительным.

Ширвани Чалаев, вне всякого сомнения, - самобытный, талантливый композитор, однако многочисленные его обращения к классической литературе редко оказывались по-настоящему удачными. Я лично припоминаю только два таких примера: "Джунгли" (шедшие в Театре Наталии Сац) и недавнюю "Кровавую свадьбу" (Камерный музыкальный театр Бориса Покровского). В остальных случаях дело обстояло примерно так: музыка отдельно, литературный первоисточник отдельно, и первая тем лучше, чем больше от него абстрагируется, и, напротив, тем слабее, чем больше пытается к нему приблизиться. Та же картина наблюдается и в "Казаках".

Вообще говоря, Толстой - один из самых "неоперных" писателей. И не только в силу своей дидактичности, подчас чрезмерной. Толстовское слово столь самодостаточно, что музыка мало что может тут прибавить. Даже в "Войне и мире", при всей гениальности партитуры Прокофьева, музыкально-драматургическая конструкция часто хромает. Зато там поразительно точно схвачено самое зерно многих толстовских характеров. У Чалаева в "Казаках" характеров, можно сказать, почти что и вовсе нет. Драматическому элементу композитор явственно предпочитает эпический, а некое подобие драматизма в его музыке оказывается связанным, пожалуй, с одним лишь Лукашкой, явно более близким и интересным Чалаеву, нежели главный герой - альтер эго самого Толстого. Складывается впечатление, что "Казаки" привлекли Чалаева прежде всего местом действия. Главным героем оперы оказываются отнюдь не Оленин и не кто-либо иной из персонажей, а собственно Кавказ и его горы (партию Голоса гор, кстати, замечательно спел сам композитор).

Можно, конечно, попытаться списать многие вещи на неудачное либретто (принадлежащее целому квартету соавторов: Роксане Сац, Виктору Рябову, самому Чалаеву и режиссеру Митрофанову). Не будем задаваться здесь риторическим вопросом, а могло ли оно вообще быть удачным, и взглянем на то, что имеем. Имеем же мы нечто, внешне вроде бы и следующее сюжетной канве повести, но игнорирующее самую суть основного ее конфликта. У Толстого ложному и фальшивому миру столиц противопоставлена естественная жизнь казаков, близких природе, и два этих мира могут лишь соприкасаться, но сойтись им не дано. И именно поэтому любовь Оленина к Марьяне заранее обречена. В опере данный мотив практически сведен на нет, а героям в финале даже оставляется надежда на возможный хеппи-энд, что прямо противоречит смыслу повести.

Словом, как попытка создания оперы по Толстому "Казаки" откровенно несостоятельны. Да и в качестве самодостаточного произведения рассматривать их вряд ли приходится. Те, кто Толстого не читал, скорее всего, вообще не поймут, о чем тут, собственно, речь.

Впрочем, понять, о чем речь, собравшимся в Пушкинском музее затруднительно было и в самом прямом смысле, поскольку из-за специфики тамошней акустики голоса солистов звучали очень глухо, а слова доносились до зала от силы процентов на двадцать. Это, однако, не помешало оценить собственно музыкальные достоинства многих страниц партитуры, прежде всего хоровых (сольные партии, как это было и в "Хаджи-Мурате", относятся как раз к наименее интересным ее страницам). Юрловская капелла под руководством Геннадия Дмитряка была на высоте, а дирижерскую работу Олега Солдатова, с учетом акустических проблем и не самого высокого класса оркестра, в целом следует признать весьма достойной.

Вряд ли имеет смысл сколько-нибудь подробно задерживаться на постановке за отсутствием самого предмета. Откровенных нелепостей в сравнении с "Хаджи-Муратом" здесь было заметно меньше, но и сколько-нибудь осмысленной режиссуры не наблюдалось. Впрочем, чем, как не нелепостью, можно назвать то обстоятельство, что главный герой предстает в спектакле перезрелым и седобородым мужем? У Толстого Оленин - совсем еще юнец (как и сам автор в пору начала работы над повестью), и этим во многом объясняются нюансы его поведения и характера. А тут даже старик Ерошка выглядит куда моложе героя. Валерий Планкин - хороший певец, но партию Оленина ему стоило бы исполнять лишь в сугубо концертном варианте...

Вероятнее всего, "Казакам" суждено повторить судьбу "Хаджи-Мурата", оказавшегося одноразовым проектом и после того представления благополучно канувшего в Лету. Хотя многие музыкальные страницы "Казаков" определенно достойны лучшей участи. И если Чалаев сделает на этой основе, к примеру, оркестрово-хоровую сюиту, у нее могут оказаться довольно неплохие шансы на успешную концертную жизнь.

МУЗЫКА

• Кавказские напевы
  Премьера "Казаков" Ширвани Чалаева в Музее Льва Толстого
• Золушка из Зазеркалья
  Шедевр Россини в Санкт-Петербургском детском музыкальном театре
• Голос-взор
  К 100-летию со дня рождения Нины Дорлиак
• МАРК АРАНОВСКИЙ: Рукописи - это ключ в мир открытий

КНИГИ

• Гении в ракурсах