Играем в Чехова

"12 новелл о любви". Новый драматический театр

Ирина АЛПАТОВА
Фото Ирины КАЛЕДИНОЙ

Сцена из спектакля

Число 12 в репертуарной афише Нового драматического театра, наверное, считается счастливым. Едва из этой афиши исчез спектакль "12 разгневанных мужчин" Реджинальда Роуза, что, как известно, было связано с перипетиями в области авторских прав, как тут же появился новый - "12 новелл о любви". И ничто в общем-то в этом названии не намекает, что автор новелл - хрестоматийный Чехов. Его не менее хрестоматийные "пять пудов любви", как водится, ассоциируются с пьесой "Чайка". Коротенькие же рассказы (а именно они стали драматургической канвой нового спектакля) в нашем восприятии связаны с чем-то комедийно-бытовым, где понятие "любви" занимает далеко не ведущее место. А вот художественный руководитель Нового драматического, режиссер спектакля Вячеслав Долгачев, предлагает нам целую "анатомию отношений", как обозначен жанр постановки в программке, где любви, конечно же, найдется место, наряду с ревностью, предательством и прочими проявлениями человеческих отношений.

Но вот что самое парадоксально-любопытное. На протяжении этого немаленького, трехчасового спектакля как-то ни разу не вспомнился ...Чехов. И пусть умудренные чеховеды не торопятся побивать автора данных строк каменьями. Речь идет о той штампованной "чеховщине", которая навязла в зубах до полной невыносимости. Спектаклей по чеховским рассказам и одноактным водевилям сегодня на российских сценах - пруд пруди, и везде гримы, бороды, немытые мужики и истерично вскрикивающие дамочки бальзаковского возраста, обряженные все как один в "достоверные" костюмы. Тут же - ничего подобного.

В пространстве малой сцены - пустой квадратный помост без всяческих декораций. Пара светлых ширм и столов-стульев, с помощью которых можно воссоздать любое место действия (сценография Маргариты Демьяновой). Впрочем, его бытовые приметы вовсе и не первостепенны: важно, что случилось, а не где это произошло. По краям помоста расставлены стулья, на которые присаживаются свободные в данный момент актеры, но они не просто отдыхают, а непосредственно реагируют на происходящее. И это, между прочим, рождает ощущение цельности действия, пусть и разбитого на 12 эпизодов.

Чеховские новеллы играются слаженной актерской командой, где подавляющее большинство - молодежь, с небольшими вкраплениями исполнителей среднего и старшего поколения. На девушках - унифицированные светлые платья, мужчины порой набрасывают современную военную одежду, если речь идет об офицерах. Порой появляющиеся сегодняшние аксессуары, честно признаться, порой кажутся излишними, ведь они всего лишь иллюстрируют известный тезис: Чехов - писатель на все времена. К тому же эта иллюстрация присутствует и в музыкальном оформлении спектакля, где звучат песни Окуджавы, романсы разных эпох и англоязычный вокал. Это, впрочем, отнюдь не мешает зрелищной непосредственности, но и не слишком помогает, поскольку чеховская вневременность блистательно явлена в актерской игре (метод которой, естественно, предложен режиссером).

Он же, вероятно, отбирал и сами рассказы. Поднадоевшие на сцене "Злоумышленник" или "Дочь Альбиона" на сей раз остались на страницах книг. А на сцене - то, что обычный зритель вряд ли знает назубок: "Поленька" и "Мститель", "Нервы" и "Старость" и так далее, до полной дюжины. Здесь нет и намека на модный ныне "литературный театр" с автором в качестве главного героя. Нет, каждая сценка - это чистая инсценировка, где препарируется, согласно жанровому обозначению спектакля, тот или иной человеческий конфликт. Нет и невольной, теперь уже эстетически обыгрываемой интонационно-постановочной монотонности. Наоборот, настроение, атмосфера, эмоции меняются каждый раз, преподнося новый, подчас неожиданный поворот данного сценического "сюжета".

Вот публика вдоволь нахохоталась в истории о "Дорогой собаке", где изрядно принявший на грудь офицер Дубов (Михаил Калиничев) втюхивает некоему Кнапсу (Сергей Моисеев) ненужную ему шавку, а та (в пластически-звуковом исполнении Антона Морозова) уморительно комментирует ситуацию со "зрительского" места. И тут же в "Переполохе" облыжно обвиненная в краже гувернантка Машенька (Надежда Пылаева) заплачет о своей горькой доле, а хозяин дома (Дмитрий Шиляев) и вовсе попытается осмыслить тему "Пропала жизнь!" Причем даже один эпизод может удивить внезапной сменой настроений, когда беззаботно веселящаяся публика вдруг ощутит ком в горле. Как в одном из явно кульминационных здесь рассказов - "Жилец". Замечательное недавнее приобретение театра, артист Антон Морозов в роли Халявкина выдаст такую эксцентрику с клоунадой, что зрители сами будут готовы вслед за артистом падать со стульев от смеха. И тут же Михаил Калиничев - Брыкович ловко перетянет творческое "одеяло" на себя и одними только паузами, что вклиниваются в горечь фраз, заставит всех замолчать и переключиться совсем в иной эмоциональный регистр.

И так далее, до самого финала, логично обозначенного эпизодом "Старость" с участием Александра Курского - Узелкова и Анатолия Сутягина - Шапкина. Пожалуй, единственная декоративно-постановочная картинка "кладбище" принесет мысли о быстротечности и суетности бытия. Но как только "надгробные статуи" с легкостью оживут и одарят зал молодыми улыбками, как тут же поймешь: всему свой час, а нам пока "туда" не время. Тем более что столь легкий, темпераментный, игровой спектакль дает всем замечательный оптимистический посыл. Не только, между прочим, творческий, но и просто человеческий.

ТЕАТР

• Играем в Чехова
  "12 новелл о любви". Новый драматический театр
• Портрет с портретом говорит
  Программная повесть Гоголя кочует по сценам
• Драмы не нашего времени
  В Москве играют дипломные спектакли
• Карнавал Ирины Муравьевой

ТЕНДЕНЦИЯ МЕСЯЦА

• Кабы нашему теляти...