То, что было, не будет, прошло...

Судьба балерины Софьи Федоровой 2-й

Вячеслав НЕЧАЕВ

5 декабря 1900 года. Большой театр. В зрительном зале артисты, московские театралы, балетоманы, представители прессы. Все с нетерпением ждут, когда начнется балет "Дон Кихот" в новой постановке Александра Горского. Вот что писал очевидец, последний директор императорских театров В.А.Теляковский: "Особый успех выпал на долю балерины "...", заменившей внезапно заболевшую Е.Гельцер, молодой, до того никому не известной талантливой артистки Федоровой 2-й. (До этого Федорова танцевала в этом балете партию Уличной танцовщицы, а теперь исполнила роль Мерседес. - В.Н. ). Замена произошла внезапно, и артистка получила самую короткую репетицию на сцене, за несколько минут до появления своего перед зрителями".

Те несколько сот зрителей, покоренных и плененных Федоровой на генеральной репетиции, говорили о ней с восхищением. Молва мгновенно распространилась по городу. В Большом произошло что-то небывалое. Газеты писали об успехе балерины.

Московская знаменитость была маленького роста. Смугло- бледное лицо, темные волосы, сумрачный взгляд, несколько зажатая поза - такой смотрит на нас с фотографии Федорова. Однако за всем этим угадывалась незаурядная натура. Она напоминала героинь Достоевского - то ли Грушеньку, то ли Настасью Филипповну...

Софья Васильевна Федорова родилась 16 октября 1879 года в Москве, в семье (как написано в ее метрике) московского цехового медника. В 1899 году Федорова окончила московскую театральную школу и была принята в балет Большого театра, где она и стала числиться как Федорова 2-я. (Первой была танцовщица из кордебалета, пришедшая годом раньше). И почти сразу успех в "Дон Кихоте", в первой постановке московского балетмейстера А.А.Горского. Так скрестились их творческие пути. Все последующие ее роли в Большом были сделаны с Горским.

С самого начала своей творческой карьеры Федорова исполняла характерные роли. По свидетельству современников в исполнении характерных танцев она не имела себе равных.

После Уличной танцовщицы и Мерседес в "Дон Кихоте" Горский создал для Федоровой "Танец Анитры" на музыку Э.Грига и заново сочинил партию Жены хана в "Коньке-Горбунке" (1901). Когда в 1914 году балетмейстер возобновил "Конька-Горбунка", то цыганский танец в последнем акте балета был поставлен для нее. А в 1906 году Горский вставил в балет "Роберт и Бертрем, или Два вора" специально для Федоровой партию служанки Селестен.

В 1902 году Горский, мечтая о балетной мелодраме, поставил "Дочь Гудулы" А.Симона по роману "Собор Парижской Богоматери". Софья Владимировна Гиацинтова, видевшая Федорову в этом балете, вспоминала: "Семилетней девочкой увидела я Эсмеральду в исполнении Федоровой-второй. В миниатюрной балерине было что-то значительное, притягательно-прекрасное. Это "что-то" и было обаянием женственности. Неважно, что тогда я этого не понимала. Важно, что в актрисе покоряло "самовыражение" страстного, бурного и вместе с тем необыкновенно поэтического существа. И это притягивало воображение ребенка. Эсмеральда мне снилась. Она была моей первой любовью".

Это была одна из самых значительных партий Софьи Васильевны Федоровой 2-й. За ней последовали и другие.

24 апреля 1905 года Федорова впервые исполнила роль Лизы в "Тщетной предосторожности" П.Гертеля.

В том же году в "Дочери фараона" Федорова впервые встретилась на сцене с Анной Павловой, которая исполняла роль Бинту-Анту, а Федорова - ее рабыню Хиту. Критики писали, что у Федоровой в роли Хиты "звучала нота хвалы и возвеличения человечности и свободы".

19 мая 1909 года произошло событие, важное не только для русского балета. В театре Шатле был дан первый спектакль дягилевского Русского балета в Париже. В труппе Дягилева собрались отборные силы: Анна Павлова, Тамара Карсавина, Ида Рубинштейн, Вера Фокина, Михаил Фокин, Вацлав Нижинский и др. Федорова была занята в "Половецких плясках" ("Князь Игорь") А.П.Бородина и в "Вакханалии" А.К.Глазунова. Очевидцы писали, что Софья Васильевна зажигательно станцевала половецкую девушку, а вся труппа превзошла себя. После "Половецких плясок" публика, хлынувшая к сцене, буквально ломала оркестровый барьер. Париж был покорен. На следующий день газеты были полны восторгов. Щедрой хвалы удостоились Павлова, Фокин, Федорова.

На следующий год Дягилев вновь пригласил Федорову. Она любила работать в его труппе и в следующем сезоне танцевала партию Альмеи в балете "Шехеразада", поставленном М.Фокиным на музыку Н.А.Римского-Корсакова. Двух других альмей танцевали Вера Фокина и Елена Полякова. И снова успех. Балетный критик, искусствовед, литературовед, человек большой эрудиции Андрей Левинсон писал: "Это подлинный и своеобычный талант".

Вместе с дягилевской труппой Федорова совершала гастрольный путь. Она танцевала в Берлине, Лондоне, Нью-Йорке, Брюсселе, Риме, Будапеште, Вене. И всюду газеты отмечали ее талант.

И снова - Москва. Апрель 1913 года. Партия Жизели. Постановка А.А.Горского 1907 года. Балерина потрясла зрителей жестокой правдивостью безумия Жизели.

Иные критики будут считать этот спектакль одним из интереснейших в сезоне. Другие будут говорить, что не было "Жизели", а была показана талантливо сцена безумия в первом акте. По мнению третьих, балерина вносила в балет "надрыв и пафос психологической трагедии".

Словом, успех, признание, творческий подъем.

Несчастье обрушилось так неожиданно.

За полмесяца до успеха балерины в "Жизели" в пятнадцатом номере журнала "Рампа и жизнь" был опубликован ее странно- минорный литературный этюд "В летний день". От чтения его оставалось ощущение "уставшей души". Видимо, эта роль надломила хрупкую душевную организацию актрисы. Спустя некоторое время врачи констатировали у нее серьезное нервное расстройство - предвестник скорого психического заболевания. "Раздражительность, впечатлительность, скорая утомляемость, быстрая, резкая смена в настроении - от полной вялости и апатии с обильными слезами до повышенно-бодрого, живого состояния духа", - так писал театральный врач в своем заключении.

Видимо, наступали болезненные времена. Жизненные пути С.Федоровой, В.Нижинского, О.Спесивцевой символично перекликались.

Осенью 1914 года Федорова отказалась от роли Жизели, продолжая совершенствоваться в исполнении характерных партий. Однако новых ролей не было, а прежний репертуар сокращался. Последний контракт с дирекцией императорских театров закончился в сентябре 1917 года. Федорова еще продолжала числиться в труппе Большого театра, но выступала очень редко. Но каждый ее выход на сцену вызывал отклики. Поэт, теоретик символизма Вячеслав Иванов писал в это время: "У Федоровой два лика (...) Ее область - темная мистика души".

Между тем болезнь прогрессировала.

Из-за продолжительной неявки на работу была приостановлена выплата жалованья. Софья Васильевна обратилась с просьбой о пособии. Ее заявление датировано 16 января 1919 года, к нему приложена справка врача о том, что балерина страдает "остро- неврастеническими явлениями в тяжелой форме". Просьба осталась без ответа. Тогда Федорова решилась переехать в Петроград, где жил и работал ее муж - актер и режиссер Петр Семенович Оленин.

Несколько слов об Оленине. Петр Семенович - двоюродный брат известной камерной певицы М.А.Олениной-д'Альгейм и композитора А.А.Оленина. Он был солистом Большого театра и солистом московской оперы С.И.Зимина. С 1918 года Оленин работал режиссером и управляющим оперной труппы Мариинского театра.

Итак, Федорова переехала к мужу в Петроград. 23 января 1922 года Оленин неожиданно умер. Тогда Софья Васильевна решается ехать лечиться за границу. Едет в Париж через Берлин, отправляется в неизвестность.

На этом прерву биографическую часть повествования и расскажу об одной моей парижской встрече, которая есть лишь подтверждение вечного закона, что так или иначе все связано в этом мире.

...Недалеко от бульвара Сен-Жермен тянется параллельно Сене тихая улочка Университе. Там в доме под номером 80 жила известная во Франции балерина и педагог Нина Тихонова. В ее мать Варвару Васильевну был влюблен А.М.Горький. Сводный брат Нины Александровны, впоследствии балетный критик Андрей Анатольевич Шайкевич, считал, что именно Горький был отцом Нины Александровны. Об этом и многом другом увлекательно рассказывается в изумительно доброй книге воспоминаний Н.А.Тихоновой "Девушка в синем", изданной в Москве в 1992 году.

Эта миловидная, маленькая женщина жила стойко и мужественно. Когда владелец дома задумал перепланировку квартир и ремонт, Тихонова не захотела переселяться. Так кавалер ордена Искусства и литературы Н.А.Тихонова осталась в своей квартире. Кругом шел капитальный ремонт, отключали свет месяца на два, но Нина Александровна выстояла.

Я любил бывать в этой странной квартире-мансарде. На стенах - рисунки Натальи Гончаровой, Михаила Ларионова, Льва Зака, Сержа Лифаря, фотографии...

Последняя встреча состоялась в январе 1993 года. Это был день Королей. В этот день обычно изготовляют особый "Пирог Королей", в который запекают какой-либо небольшой сувенир. Нина Александровна заранее купила бумажную золотую корону и кекс с сюрпризом, о котором меня не предупредила. Когда стали пить чай и я откусил кусочек пирога, то на зубах что-то хрустнуло. Я решил не расстраивать хозяйку и незаметно положил это "что-то" в карман пиджака. Потом, когда я был на улице, решил избавиться от этого "что-то". Полез в карман - и у меня в руке оказалась... крошечная фарфоровая фигурка испанки с веером. (Теперь эта фигурка стоит у меня на столе и напоминает мне наши встречи и бесконечные разговоры).

В этот раз, что естественно, вспомнили Ольгу Осиповну Преображенскую, знаменитую балерину. Ведь это у нее Нина Александровна брала уроки вместе с Тамарой Тумановой, Ириной Бароновой, Татьяной Рябушинской. В последние годы своей жизни Преображенская тяжело болела и очень нуждалась. Тихонова взяла заботу о своей учительнице на себя, создала Общество попечения об О.О.Преображенской и была его председателем.

Разговор зашел еще об одной ученице Преображенской - легендарной балерине Ольге Спесивцевой.

- Она была немного странной, - говорила Тихонова. - Неадекватная реакция на некоторые события, провалы памяти. В ее болезни роковую роль сыграли сразу несколько факторов: смерть мужа, поведение его родных... Не исключено, что к ней проявили интерес и чекисты. Она была хорошо знакома с председателем Петросовета, племянником председателя петроградского ЧК М.Урицкого Борисом Каплуном, который и помог ей уехать за границу...

От Спесивцевой снова перешли к Преображенской и американскому госпиталю, в котором лежала Ольга Осиповна. В этом госпитале в 1915 году находился после ранения приемный сын Горького, брат Якова Свердлова Зиновий Пешков, крупный французский генерал. От госпиталя разговор незаметно перешел к нашей героине. Оказывается, она жила на улице Ланразака, в районе Нейе, где находился госпиталь.

(Кстати, в этом же районе, в доме 135, теперь по бульвару генерала Кониг, на 6-м этаже с 1933 по 1944 год жил Василий Кандинский).

Теперь продолжу рассказ о Федоровой.

Слава русского балета, распространившаяся по всему миру, создала своего рода моду - брать уроки хореографии у русских балерин. Приехав в Париж, Софья Васильевна Федорова открыла балетную школу и продолжала выступать: на концертах, устраиваемых Московским землячеством, Союзом галлиполийцев, на вечерах в пользу Русской гимназии, в пользу Союза русских офицеров - участников войн и т.д. Ее имя можно было встретить в газетных отчетах и рецензиях.

Сохранилось одно из свидетельств жесткой мемуаристки, писательницы Нины Берберовой. Вот что она пишет, вспоминая свои театральные впечатления, в частности, о спектакле "Покрывало Пьеретты" с участием С.В.Федоровой: "Когда Чабров и Федорова-вторая танцевали польку во втором действии, а мертвый Пьеро (его играл С.Вермель. - В.Н. ) появился на балкончике (Коломбина его не видит, но Арлекин уже знает, что Пьеро тут), я впервые поняла (и навсегда), что такое настоящий театр, и у меня еще и сейчас проходит по спине холод, когда я вспоминаю шницлеровскую пантомиму в исполнении этих трех артистов".

В 1925 -1926 годах Федорова работала в труппе Анны Павловой и приняла участие в турне по многим странам. В 1928 году она снова вышла на сцену в составе дягилевской труппы Русского балета. И вот спустя девятнадцать лет она, как прежде, очаровала Париж.

Казалось бы, все складывалось хорошо. Однако упоминание в газетах о выступлении Федоровой, датируемое июнем 1929 года, оказалось последним. Дальше - годы забвения. Скончалась она 3 января 1963 года. Хоронили ее скромно.

Сообщение о смерти С.В.Федоровой стало запоздалой неожиданностью для всех русских парижан. Они узнали о кончине балерины только спустя полгода из статьи Андрея Шайкевича, опубликованной в газете "Русские новости" 28 июня. Так ушла из жизни одна из самых известных и одновременно недооцененных балерин десятых - двадцатых годов нашего столетия.

Более тридцати лет Федорова не выходила на сцену. Как она жила в эти годы? Что с ней было?..

- Один из ее верных и преданных друзей Григорий Петрович Столповский трогательно заботился о ней, - рассказывала Нина Александровна Тихонова. - Он и поддерживал ее до конца ее дней. Он и принес брату связку бумаг, оставшихся от нее. Я вам их сейчас покажу...

И вот передо мной лежит небольшой сверток, аккуратно перевязанный ленточкой. Документы, рассказывающие о внутреннем мире Федоровой. Их немного, и я с трепетом рассматриваю, читаю их.

Федорова жила замкнуто. Жизнь ее на первый взгляд как будто однообразно протекала между квартирой в Нейе, монастырем Сен-Жермен, лечебницами. Но иная, не подчиненная быту жизнь продолжалась. В каком-то невероятном напряжении душевных сил прошли эти годы. Остановки в работе, лечение. Чтение. Раздумья.

Вот открытка с изображением Большого театра. Видимо, для нее Россия была именно Москвой, Большим театром, с которым были связаны самые светлые и святые для нее воспоминания. Как попала к ней открытка, выпущенная в Советском Союзе в 1951 году? Вместе с открыткой хранился портрет Леонида Витальевича Собинова - еще одна память о прошлом. В апреле 1897 года она и Татьяна Рябушинская были свидетельницами дебюта певца. Жили они тогда на Плющихе у капельдинера Большого театра Ф.Л.Примакова. Позднее были совместные выступления на концертных площадках.

Вот ее дневниковые записи за 1923 -1939 годы. Собственно говоря, это не дневники, а высказывания, цитаты из прочитанного. Скорее всего, эти выписки - и ее думы, и ее рассуждения. По форме это внутренний монолог.

Федорова - свидетельница трагедии России. Еще свежа память о Москве, о Петрограде, о событиях в них. С этого и начинается тетрадь. Первая запись помечена 21 марта 1923 года. Это слова индийского писателя-гуманиста Рабиндраната Тагора из романа "Дом и Мир": "Правда, спаси меня! Не позволяй мне тянуться к обманному раю жизни. Если я обречена (так в тексте. - В.Н.) идти один, дай мне по крайней мере идти твоим путем:

Тирания хотя бы и для родины, есть тирания над родиной".

Этот непроизвольный перевод глаголов в женский род, то есть на себя, на свою жизнь вовсе не случаен. Такие "описки" встречаются в записях часто. В них очевидны автобиографические черты. Это лишь одно из непосредственных свидетельств того, что перед нами своеобразные дневниковые записи.

В ней, видимо, жила тоска. Можно только гадать, через какие невзгоды прошла Федорова. Читая подряд эти записи, мы сталкиваемся с трагедией ее жизни, скрытой от посторонних глаз. За будто бы чужим жизненным опытом спрятано чувство одиночества Федоровой. Здесь боль и отчаяние.

Следующая запись сделана тогда же:

"Как страшно одинок тот, у кого в житейской суете, среди всего многообразия жизни, нет спутника!..

    

Р.Тагор".

Далее следует еще признание:

"7 апреля (1923)

Медленно влекутся дни мои,

И каждый миг

в унылом сердце множит

Все горести...

О жизни час!

Лети, не жаль тебя..."

    

(А.С.Пушкин. "Желание").

И среди записей о себе, настоящей, попадаются вдруг и такие пророческие о будущем, как бы предупреждение:

"Февраль, 1925 г.

Не ищите так называемых вождей.

Вы носите в себе самих истину.

    

(Из Йогов)".

Федорова была не из плеяды "железных женщин". Но она не боялась смотреть трезво не только на действительность, на окружающий мир, но и на происходящее с ней.

25 сентября 1925 года в тетрадь заносятся такие строки из Псалма 117:

"18 Строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня".

Далее:

"Январь 1927.

Верую, Господи, помоги!"

Затем:

"Декабрь 1930.

Душа взволнована в холодном этом сне

И сердце ноет, будто ждет чего-то...

Не все ли кончено? Ужели на земле

Страданье новое вкусить придется мне".

Накануне 1931 года, за полчаса до Нового года, Софья Васильевна берет в руки "Евангелие от Луки". И буквально через страницу появляется запись: "1931 - может быть, последний на земле", а после нее стихотворение:

Умереть я хотела бы осенью,

Чтобы вместе с природой уснуть.

Ярко-грустной, осеннею просенью

Мой последний покрыли бы путь...

Чтоб не ждать, что весна возвратится,

И забыть, как прекрасны цветы...

Тогда сердце не станет уж биться

На неверный призыв красоты.

И мой дух, окрыленный свободой,

Полетит в голубой высоте,

Над земною ликуя природой,

О земном забывая кресте.

Тяжело представить себе, что жизнь ее была так горька. Тогда же, в декабре 1930 года, с губ сорвалась просьба - черновые строки для стихотворения:

"И сердце мне стонет немолчным стоном:

Позволь, о позволь уйти!"

Но она все-таки жила, читала книги, писала стихи, искала ответы на вечные вопросы.

- ...Вы знаете, Софья Васильевна писала в это время стихи. Вот они. Вы так увлеклись ею, возьмите на память. Может быть, что- то напечатаете там, в России.., - говорит Нина Александровна Тихонова, протягивая мне зеленоватую от времени общую тетрадь. Я благодарю.

И уже на улице, обнаружив фарфоровую испанку, подумал: "Не сама ли Софья Васильевна - Уличная танцовщица и Мерседес из "Дон Кихота", испанка в "Лебедином" - подарила мне этот чудесный вечер?"

И в заключение...

Имя одной из звезд дягилевского балета Софьи Федоровой 2-й теперь принадлежит истории русского балета. Давно ушло время ее славы. Теперь иные времена, иная атмосфера, иная жизнь. Мы узнали, что такое политические игры, экономические катаклизмы, вседозволенность, ложь... И только вечные ценности не померкли, они остались. И наша благодарность всем тем, кто создал их. Среди созидателей - Софья Васильевна Федорова 2-я. Низкий ей поклон.

ЖИЗНЬ В ИСКУССТВЕ

• То, что было, не будет, прошло...
  Судьба балерины Софьи Федоровой 2-й
• Стихи так хороши, когда они звучат
  Встречались ли А.С.Пушкин и П.С.Мочалов?